— Эй! Она в двух разных переводах! — воскликнула я. — Нельзя же прийти сюда и выкинуть мои вещи, потому что тебе нужно место, засранец!
— Я и не предлагаю их выкидывать. Я предлагаю их… подарить. — Бен открыл книгу, понюхал страницы и вскинул голову: — Фууу! — Скривился он и потер спину. — Как же противно они пахнут! Пылью и старостью. Давай хотя бы на новые их заменим.
Я вырвала у него из рук «Анну Каренину» и поставила обратно на полку.
— Сомневаюсь, что твои книги пахнут розами, — сказала я. — Любая книга со временем начинает так пахнуть. И с этим ничего не поделаешь.
— Да, но я не покупаю подержанные книги. Я покупаю их горяченькими и только что напечатанными, поэтому они еще долго останутся свежими.
— Да елки-палки! Книги — не пирожки, которые нужно раскупать горяченькими. И они не портятся! — Я взяла одну книгу из его стопки. На ее обложке девочка-подросток стояла рядом с чем-то, похожим на сокола-переростка. — Ты, правда, такое читаешь?
— Давай проведем маленький эксперимент, — предложил Бен. — О чем «Анна Каренина»?
— О замужней аристократке, которая влюбляется в графа, но не может позволить себе…
— Ты меня усыпляешь первыми же словами. А знаешь, о чем этот роман? — спросил он, выхватив у меня из руки книгу с соколом на обложке. — О детях, которые по природе своей полулюди-полуптицы, — объявил он таким тоном, будто одно это говорит само за себя. — Эта книга лучше той.
— Ты даже не пробовал начать читать «Анну Каренину». Это невероятно трогательная история.
— Уверен в этом. Но я люблю, чтобы действие в книгах происходило в мире, где…
— «В мире, где» что?
— Ну, в мире, где, к примеру, любовь считают болезнью. В мире, где правительство выбирает за тебя твою будущую семью. В мире, где общество избавилось от болезней и страданий. Люблю такое.
— Последняя — это «Дающий»21? — спросила я. — Ты же о ней говоришь?
— Если ты сейчас скажешь мне, что тебе не нравится «Дающий», то между нами всё кончено, — заявил Бен. — Я бескомпромиссен в отношении тех, кто не оценил эту вещь.
Улыбнувшись, я подхватила из стопки его экземпляр «Дающего». Открыла и понюхала страницы.
— Ну не знаю… — поддразнила я его. — Попахивает затхлостью.
— Эй! — возмутился Бен, пытаясь отобрать у меня книгу, а потом, морщась, застонал — видно, спину прострелило болью.
Я взяла со стола ключи и потребовала:
— Вставай-ка. Мы идем к врачу.
— Никуда мы не идем, пока ты не признаешься в том, что тебе нравится «Дающий», — проворчал Бен.
Я опустилась перед ним на колени, чтобы помочь подняться, и с нежностью ответила:
— Мне он очень нравится.
Бен улыбнулся и, охнув, поднялся.
— Я знал это, — безмятежно сказал он. — А хочешь узнать мой секрет?
Я кивнула.
— Ради тебя я бы пошел на компромисс. — И, чмокнув меня в щеку, он позволил мне помочь ему дойти до машины.
СЕНТЯБРЬ
К полудню мы упаковываем большую часть вещей Бена, оставив спальню напоследок. Подхватив коробки, мы туда и направляемся.
Кинув коробки на кровать, я осматриваю комнату. Я могу это сделать. Могу. Могу. Могу. А если не смогу, то это сделает за меня Сьюзен. Так что мы по-любому с этим расправимся.
— Ну что. Поехали?
Сьюзен открывает комод и начинает забрасывать вещи в коробки.
Понаблюдав за тем, как рубашки и джинсы покидают свое законное место, я тоже принимаюсь за дело. Я достаю из шкафа одежду Бена вместе с вешалками. Никто не осознает, насколько мертвой смотрится висящая на вешалках одежда, пока человек, которому она принадлежит, не умирает сам. В общем, я не трачу время на то, чтобы снять вещи с вешалок. Я просто кидаю их сразу в коробки к остальной одежде. Я заканчиваю со шкафом и прикроватной тумбочкой Бена до того, как Сьюзен успевает очистить комод. Ее лицо спокойно, и по нему не скажешь, что творится у нее в душе, но я замечаю, как она нюхает одну из рубашек Бена, прежде чем положить ту в коробку. И она видит, что я ее подловила.
— Мне хотелось узнать, пахнет ли еще что-то им, — оправдывается она. — Я уже почти не помню его запах.
— Мне кажется, те вещи все пропахли мной, — говорю я.
— О, — смеется она. — Это всё объясняет.
Я на секунду задумываюсь, хватит ли у меня духу поделиться со Сьюзен тем, что у меня осталось от Бена. Хватит.
— Подождите секундочку, — прошу я. Достаю засунутую в пакет подушку Бена, развязываю пакет сверху и протягиваю Сьюзен. — Понюхайте.
Она с сомнением глядит на меня, но затем наклоняется, опуская нос в пакет.
— Это он. Боже. Это его запах.