И все-таки, хотя Аляна с тревогой замечала, что с каждой минутой становится все светлее, и понимала, что теряет время, упускает, быть может, последнюю возможность, — она продолжала лежать, не спуская глаз с будки и не находя в себе сил пошевелиться.
Отражение моста отчетливо проступило в темной воде. Пели, перекликаясь, петухи, вчерашние утки вперевалку подошли к берегу и лениво поплыли, подняв чуть заметную рябь.
«Я устала, ослабела и потому боюсь, не могу решиться… Надо встать, надо идти, пока не поздно! Встать! Встать!» — приказала она себе несколько раз и наконец, стиснув зубы, встала на колени, стряхнула с армяка грязь и поднялась во весь рост, не спуская глаз с будки.
Петух и две пестрые курицы прохаживались около будки, разбрыкивая лапами землю. Потом петух зашел за угол, и курицы послушно последовали за ним. Но он тут же с громким, паническим криком выскочил обратно из-за угла и, возмущенно клекоча, расправив крылья, промчался шагов тридцать, все время продолжая оглядываться.
Так испугать его мог только человек. Значит, за будкой люди!
Аляна опустилась на колени, поспешно легла, неосторожно опершись на больную руку, так что несколько минут ничего не помнила от острой боли.
Вскоре она опять услышала стук колес. Из города выезжал шарабан. У моста его остановили и тщательно осмотрели солдаты, появившиеся из-за будки.
Аляна лежала и думала о том, почему солдаты стоят за будкой? Почему, осмотрев шарабан, они снова ушли туда же?
Она не могла знать, что там, под заколоченным окном, тянется широкая ступенька и именно на этой ступеньке, под навесом, удобно устроились часовые…
До самого вечера Аляна молча терпела муку неподвижного ожидания, со страхом думая о том, что же будет, когда она окончательно ослабеет от голода и раны. Рука стала совсем чужой, одеревенелой и мертвой…
Вечером пасмурное небо сразу необыкновенно быстро потемнело, точно внезапно наступила ночь. Начался дождь. Шум его быстро нарастал, частые капли стали сливаться в длинные струйки, и вдруг, все затопляя и оглушая ревом рушащейся воды, хлынул ливень.
В последнюю минуту Аляна увидела неясные тени солдат, бежавших под навес, и тут же все закрыла пелена воды.
Разом промокнув и уже не обращая внимания на ливень, Аляна вошла в реку. Когда вода дошла ей до подбородка, она оттолкнулась и поплыла, работая одной рукой. Одежда отяжелела и облепила ее, мешая двигаться. Под собой она чувствовала холодную глубь реки, а вокруг был только дождь, и Аляна почти сразу потеряла направление.
Выбившись из сил, она попробовала достать ногой дно и с головой ушла под воду. Задыхаясь, она вынырнула, судорожно ловя воздух широко открытым ртом.
Она плыла все медленнее, потом почти перестала плыть и только старалась держаться на воде. Почувствовав, как что-то щекочет ей щеку и упруго упирается в лоб, она с трудом приподняла голову и увидела веточку ивы, окунавшуюся в воду около самого ее лица. Это было уже в трех шагах от берега.
Держась за веточку, Аляна шаг за шагом выбралась на сушу и, прислонившись к стволу ивы, некоторое время стояла, стараясь отдышаться. Дождь ослабевал с каждой минутой. Аляна увидела перед собою несколько обрубленных стволов старых ив с пучками новых отростков, кусок берега и… мост. Он казался теперь даже ближе, чем с утиного островка.
В ста шагах от берега, среди открытого поля, тянулась узкая полоска молодого осинника, наискось прорезанного колеей проселочной дороги. Аляна добралась до дороги, когда дождь уже совсем переставал и кругом все прояснилось. Здесь она свернула в низкорослый осинник и свалилась.
Когда наступила ночь, Аляна выбралась из осинника и пошла сначала по дороге, потом по тропинке, протоптанной через пшеничное поле, сама не зная куда, просто подальше от города.
Всю ночь она шла, сначала полями, потом по лесу, без дороги. Она помнила, что жевала какие-то кисловатые ягоды и съела несколько сыроежек. Был день, потом опять была ночь, и ей казалось, что всю эту ночь она шла и шла. Но, проснувшись утром, она поняла, что лежит на той самой поляне с тремя соснами и зарослями можжевельника, куда пришла накануне вечером.
Лежа, Аляна тщательно обдумала все, что надо сделать, чтобы встать: как согнуть ноги, опереться рукой и потом перехватиться за сосновый сук, торчавший над самой головой.
Она все так и сделала, но рука сорвалась от слабости, и, едва успев приподняться, она упала.