В опустевшем помещении почты было совсем тихо, лишь слышался усердный скрип пера. Почтовый чиновник сидел за своим окошечком, не поворачивая головы и бессмысленно глядя на поздравительную телеграмму, которую ему следовало отправить. Что все это значит? Матас спрашивает открытку и вот сидит и старательно скребет пером по бумаге, как малограмотный крестьянин. Ага, и парень какой-то… Заглядывает, старается прочесть…
Матас дописал открытку, опустил ее в ящик и, надев шапку, неторопливо вышел. Парень в шапочке помедлил и двинулся следом. Чиновник проводил их глазами. Тут и думать нечего: полицейский агент выслеживает Матаса. Все ясно…
Матас свернул к базарной площади и в тот же момент понял, что за ним идут уже двое. Очевидно, дело приближается к концу. Долго ему разгуливать не дадут. Он остановился около трактира, приоткрыл туго поддающуюся дверь и боком протиснулся внутрь.
В низком, полутемном зале трактира стоял пьяный гул, воняло винным перегаром и табачным дымом.
Хозяин поставил перед ним бутылку водки и, придерживая ее рукой, подождал, пока он расплатится. Матас выпил полный стакан и достал из мятой пачки последнюю сигарету.
Дверь отворилась, и волна холодного воздуха с улицы обдала ноги сидящих. По проходу между столиками, отыскивая свободное место, прошли двое.
«За мной», — подумал Матас и не спеша начал наливать водку.
Пришедшие сели по другую сторону прохода, у самой стойки. Матас с удивлением отметил, что это вовсе не шпики. Просто какие-то чернорабочие. Они достали хлеб, заказали соли, бутылку водки и стали нарезать луковицу. Долговязый парень с белыми ресницами покорно усмехнулся, когда его товарищ барственным тоном кутилы делал хозяину этот заказ.
За спиной у Матаса шумно кутила пьяная компания спекулянтов, из Каунаса. Они то шептались, сгрудившись в кучу, то выкрикивали тосты за удачу и процветание частной инициативы и, не договаривая, о какой именно удаче идет речь, разражались хохотом, очень довольные своей хитростью.
Несколько раз они толкнули Матаса, а один из компании, вставая, бесцеремонно оперся на его плечи. Но Матас даже не пошевелился, все время прислушиваясь, не заскрипит ли блок двери.
Те двое, что пили водку, закусывая хлебом с луком, о чем-то пошептались, потом белобрысый парень с бесцветными ресницами откинулся на спинку стула и искоса, будто невзначай, глянул на Матаса узнающим и дружелюбным взглядом.
Матас не спеша отвел глаза в сторону, но успел заметить, что парень как-то особенно энергично, со значением, чокнулся со своим товарищем, точно пили они за чье-то здоровье.
Ну, это уже хуже всего! Мало того, что эти парни его узнали, они, того гляди, еще подсядут и заговорят… Тогда и их сцапают с ним вместе… Надо уходить…
Спекулянты разошлись вовсю и так орали, что не слышно было даже, как отворилась дверь.
Шпик в спортивной шапочке сел у самого входа, беспокойно оглядывая «залу» трактира. Второй, полицейский, присел на кончике стула, как человек, которому сейчас же нужно уйти. Он был в барашковом полушубке, из-под которого виднелись солдатские сапоги.
Приезжие спекулянты загалдели с новой силой и стали чокаться, обливая водкой стол. Один из них, стараясь перекричать остальных, вскочил и пьяно навалился локтем на плечо Матаса.
Матас хладнокровно нацелился и, не оборачиваясь, изо всех сил пнул его под столом ногой, внятно, но тихо сказав при этом:
— Сволочь паршивая!
Никто не понял, что произошло, только спекулянт вдруг издал длинный, протяжный, очень тонкий звук, вбирая в себя воздух, рванул со стола бутылку и взмахнул ею над головой. Матас вскочил, перевернул стул, оттолкнул руку с бутылкой и хватил спекулянта кулаком по подбородку. Автоматически, таким же резким ударом он опрокинул второго пьяницу и вдруг стал выкрикивать пьяные ругательства, опрокидывая ногами стулья и без толку размахивая руками.
Полицейский в меховом полушубке, высунувшись до половины в дверь, заливисто свистел, вызывая патруль.
Шпик в шапочке, размахивая пистолетом и угрожающе крича, кинулся разнимать дерущихся.
Матас безалаберно, по-пьяному гикал, швырял кого-то, стряхивал с себя чьи-то руки и в то же время пристально следил за всем происходящим. Вот вскочили те двое рабочих. Так и есть, дурни, кидаются ему на выручку… А в дверь уже врываются патрульные автоматчики, и разгоряченное розовощекое лицо молодого шпика высунулось из-за чьего-то плеча, и рука тянется, стараясь стукнуть Матаса рукояткой пистолета по голове.