– А ты, значит, всезнайка? – Рома любил подтрунивать надо мной. Но делал это так, что мне не становилось обидно.
Не так, как после слов Глеба перед тем роковым случаем в лагере.
– Не больше твоего. Просто иногда заглядываю наперед. Люблю быть ко всему готовой.
– Но иногда все может пойти не по плану.
– Если у кого-то свыше есть план на человечество, то что тогда служит ежедневником для записи?
– Мы. Наши мысли, чувства, мечты. Не думала, почему самые гениальные идеи посещают нас после?
Я задумалась. Но совсем не над словами Ромы. В голове то и дело мелькали события полуторагодовой давности. Возможно, не будь я тогда столь резкой в свои выражениях, ничего из того, что случилось, не было бы. Возможно, мне и вовсе нужно было подружиться с Машей?
– Полагаю, потому что мозг чётче фокусируется на заданной теме, – поделилась своей точкой зрения. – Уж точно чётче, чем биологичка на теории Дарвина…
Рома засмеялся. Да так заразительно, что я не смогла удержаться от того, чтобы присоединиться. Мы смеялись так громко, что прохожие и такие же ожидающие своих маршруток люди стали на нас коситься с неодобрением. И я, наконец, почувствовала долгожданное облегчение.
Неважно, что было в прошлом. Неважно, что ждало меня в будущем. Главное — сейчас.
– Блин, моя маршрутка, – подскочив с места, мне не удалось скрыть своего негодования. Я взглянула на Рому с сожалением и смущённо улыбнулась. – До понедельника?
Он лишь кивнул в ответ, и мне ничего не оставалось, кроме как поспешить к загазованной газельке.
– Кира, – донеслось таки вслед.
– М? – я остановилась на лесенке, из-за чего водитель с громким "цоканьем", потребовал скорее занять место внутри. Но кто бы его ещё слушал.
– Погуляем завтра? Погода вроде позволяет, – карие глаза Ромы пылали надеждой.
Прогулка? С этим парнем? Странно, но я даже не дала себе времени обдумать это.
– Ну, если зовёшь, то разве я могу отказаться?
– Тогда до завтра?
– Да. До завтра.
Я сделала шаг вперёд, и дверца маршрутки с характерным звуком захлопнулась, ставя точку в нашем разговоре.
Или правильнее будет назвать это многоточием?
Глава 17
Новый день начался с добрых ноток: аромата маминой фирменной запеканки и шумной заставки любимого бабушкой шоу о здоровье.
– Вы чего так рано встали? – прикрыв ладошкой рот, тихо зевнула, выглянув из комнаты в одной пижаме. Всегда любила ходить по дому в ней, благо отопление зимой работала на всю катушку.
– С добрым утром, спящая красавица, – улыбнулась мне мама, откладывая в сторону кухонное полотенце. – Беги умываться и садись завтракать.
Я скривилась, прекрасно зная, что мало походила на красавицу сразу после пробуждения. Гнездо на голове только чего стоило! Но ответив родительнице в той же манере, всё-таки пошла в ванную.
На часах было девять, когда мы собрались все вместе за столом, разделяя завтрак. Что в целом было странно.
Обычно мы так собирались, разве что по вечерам да и в праздничные дни. Ну, не совпадали у нас графики: мама чаще всего работала либо в ночь, либо уходила рано по утра. А ба… Она в целом любила собираться куда-то по делам в предрассветные часы. Вероятно, составить компанию другим старушкам в маршрутках, точно не знаю. И ведь от ответа вечно увиливала, загадочно улыбаясь и говоря "вырастешь — поймешь".
А я же вроде и выросла, но, видимо, недостаточно, чтобы понять.
– Ну, рассказывайте. Что стряслось? – в какой-то момент не выдержала я.
Бабушка в этот момент громко перемешивала ложечкой сахар в кружке утреннего чая, а ма то и дело мечтательно вздыхала, как-то невпопад предлагая мне добавки.
А я и первую-то порцию доесть не успела!
– С чего ты решила, что что-то случилось? – попыталась слезть с темы мама, но улыбки скрыть не смогла.
А у меня сердце в пятки ушло. Когда она так мила — жди беду. Но такую, от которой меня тщательно будут сторонить, боясь ранить нежные чувства. Из-за таких вот ситуаций я порой и чувствовала себя хрупким домашним цветком на подоконнике.
– Ба, хоть ты скажи, – со стоном обратилась я к старшей женщине в нашем роду.
– Я-то сказать могу, да не мне тебе ведать такие новости, – и направила обиженный взгляд в сторону моей сияющей притворной ласковостью родительницы.
– Не томите! Я ведь умру от любопытства!
– Рано тебе ещё, – тут же буркнула ба в своей манере.
– Только сначала скушай ещё кусочек, – молниеносно отреагировала мама.
– Ну хватит, правда. Я уже не ребенок. Если не расскажете, то у меня испортится аппетит.
Мама нахмурилась, сдвинув брови у переносицы. Из ее памяти еще не стёрлись времена, когда я отказывала есть, погрузившись в депрессию. Но если тогда мне действительно было плохо, то сейчас стало стыдно.