«Жизнь среди лесов сказывается на нашей внимательности, Старший».
Это правда, Ярик. Не думаю, что будучи обычным гномом, сумел бы заметить эти отличия. Там зелёное месиво, тут зелëное месиво, и оба одинаково неуютны. Не то, что нашим грампам.
«Главное, суметь извлечь из этого реальную пользу. Одним только Гардеником она ограничиваться не должна».
Собираясь ответить про и без того достаточное использование леса и его даров, я вовремя сообразил, что Ярик не на это намекает, а на Ревнителей. Вместе с ним же их и создавали, осталось претворить задуманное в жизнь.
— Ярогрейв, так получается, что в этом лесу твой Ревнитель сам должен получить придуманное для него, — произнёс Ярнос, появляясь рядом. — Иначе я не смогу помочь тебе.
— Так он и в том лесу сам должен был получать свои навыки и умения, — недоуменно отозвался я. — Что изменилось-то?
— Должен, безусловно, но ещё ни разу так не получалось, — разведя руками, ответил русич.
— И слова каждого о самостоятельном получении Ревнителями своих боевых способностей… ложь?
— Точно. У каждого это происходило неосознанно, но помощь осуществлялась. В основном только на первом ранге, совсем немного и не напрямую, так что формально их Ревнители получили свои навыки и умения сами. Система с готовностью подтвердит это, если кто усомнится. Мне же сейчас надо, чтобы не было и косвенной помощи. И для того, чтобы не было соблазна, твой Ревнитель будет проходить свои… назову их испытаниями, а ты свои.
— Очередные испытания на мою бороду, — буркнул я. — Мне-то это для чего вообще?
— Пусть пока это будет сюрпризом, — с улыбкой ответил славянский бог. — Обещаю, ничем плохим итог не обернëтся.
— Мне остаëтся только довериться, верно?
— Отказываться уже поздно, это верно. Фрол, Прокоп!
Ярнос зычным голосом выкрикнул имена, и тут же перед ним появились два молодых юноши в косовопотках, полосатых серых портах и добротных чëрных сапогах.
— Что прикажете, Владыка? — в один голос спросили мóлодцы.
— Фрол, на тебе Ревнитель, — указав в сторону Себеша, ответил славянский бог. — Прокоп, ты поведëшь олбеда. И если я узнаю хоть об одной попытке неудачной шутки…
— Не бойтесь, Владыка, — отозвался мóлодец, доставшийся мне, — не узнаете.
— Ты не понял, — вкрадчиво процедил Ярнос, — моим страхом отделаться не получше. Специально для понимающих со второго раза повторяю — никаких попыток в неудачные шутки. И в удачные по твоему мнению тоже. Вообще никаких шуток. Поверь мне, я узнаю, и, если будет хоть одна, до следующего Купалы Витязям станешь объяснять основы берестяного письма. Ты понял?
— Я п-понял, Владыка, — судорожно кивнув, сказал побледневший Прокоп. — Никаких шуток.
— Проверю, — бросил славянский бог и исчез.
Фрол тут же увёл Себеша куда-то направо, оставив меня на среди леса со вторым мóлодцем. Тот довольным не выглядел.
— Мда, тяжело мне придётся, никогда я гномов к цели не водил, — обречëнно протянул Прокоп и тут же добавил: — К Витязям всё же хочется меньше.
— Да с гномами просто, — хмыкнул я, — честность и чëткость наши постулаты. А что с Витязями не так? Плохо понимают в бересте?
— Да нет, понимают хорошо, но каждый со своим подходом. Владыка знает, что я не люблю так объяснять, и пользуется в качестве наказания. А тут ещё и шутить нельзя… Ладно, справлюсь. Идёмте, олбед.
— Можно на «ты».
— Боюсь, мне потом от Владыки прилетит. У нас с этим строго.
— Думаю, он сможет закрыть глаза на это ради своего практически создателя, — снова хмыкнул. — Так что лучше на ты. А зовут меня Ярогрейв.
— Хорошо, Ярогрейв, идём.
Прошли мы по чистому, в плане поваленных деревьев и прочего опада, лесу метров пятьдесят, не больше, и оказались на практически круглой поляне, ограниченной стройными берëзками с очень длинными серëжками, сантиметров по сорок. Прокоп остановился в центре и резко свистнул.
Из-за круга берёз, озираясь по сторонам, явно в ожидании какого-то подвоха, на поляну выбрался самый настоящий сурок. В своей жизни этих животных я видел лишь однажды, в контактном зоопарке, тот сидел в своей мемной сурковой позе и практически мемно кричал. Этот оказался будто его братом близнецом, разве что шерсть не коричневая, а бежево-серая.