– Не говори так. – Китти выпрямилась, насколько позволяло расстояние между койками. – Твой отец тебя любит. Да, он облажался, но у него были на то причины. Он пытался тебя защитить.
Лане хотелось, чтобы Китти разделила ее гнев. Раны еще не затянулись, боль была слишком сильна, чтобы позволить Китти смотреть на произошедшее с точки зрения отца Ланы. Вздохнув, она сказала:
– Пойду, что ли, поплаваю.
– Сейчас?
– Да.
Лана слезла с койки; та прогнулась и скрипнула. Сняла купальник с крючка на двери – еще не высох.
– Ты правда пойдешь плавать?
– Буду держаться поближе к яхте.
– Там же темно.
– Ночью так обычно и бывает.
Когда Лана уже направилась к выходу из каюты, Китти спросила:
– Все в порядке?
– Да. Извини, просто слишком жарко.
– Ладно… Только будь осторожнее, хорошо?
– Конечно, – ответила Лана.
Выйдя в коридор, она вспомнила то странное скользкое прикосновение, которое почувствовала тогда, плавая ночью, и на мгновение засомневалась.
Лана пробиралась по проходу к камбузу, где по-прежнему стоял запах мяса, которое они готовили на ужин. Из какой-то каюты доносился храп, гудел холодильник.
На палубе было чуть прохладнее, но куда лучше, чем в тесноте каюты. Лана направилась к корме и вдруг кого-то спугнула.
– Черт! – вскрикнул Денни, стоявший спиной к ней. – Ты всегда так подкрадываешься к людям, когда те писают?
– Извини, – рассмеялась Лана, прикрывая рот рукой.
– Если хочешь воспользоваться ванной под открытым небом, то тут очередь.
– Я лучше воспользуюсь подводной ванной.
– Хочешь поплавать?
– Надо освежиться, – кивнула Лана.
– Составить тебе компанию?
Лана пожала плечами.
– Если догонишь.
Они прыгнули в воду с носа яхты, и прохладное ночное море окутало их тела. Лана плыла впереди, отдаляясь от судна и тени острова в сторону серебристой тропинки луны.
Плыли молча, слышно было только, как руки пронзают воду, как оба отталкиваются ногами, как дышат.
Луна была нарастающей, почти полной. Один бывший парень научил Лану определять, растущая ли луна: правая сторона должна быть круглой и объемной, а левая – более плоской, отчего луна напоминает букву «D». Когда она убывает, то стороны меняются местами.
Через несколько минут Лана замедлила ход, Денни подплыл ближе. Яхта безмятежно покачивалась на волнах вдалеке, луна освещала ее корпус и высокие мачты. Остальные спали, свернувшись на койках, под мерный плеск волн.
– Как Жозеф-то прыгнул! – Лана хотела избавиться от преследующих ее мыслей об отце и поговорить о чем-нибудь приятном.
Денни широко улыбнулся.
– Обалдеть, Жозеф пробыл на яхте два месяца и даже словом не обмолвился, что он французский бог дайвинга. Все слушал, как мы смеемся и прикалываемся, а под конец дня выдал такое. Я радовался, что отлично прыгнул ласточкой, пока не увидел его прыжок.
– Отлично? – Лана приподняла бровь.
– Ладно, неплохо.
Лана протерла глаза.
– Я тут болтала с Жозефом, он рассказал про родителей. Они погибли в пожаре.
– Всего год назад, – кивнул Денни. – И больше у него никого не осталось, вообще никаких родственников. Даже… даже представить не могу, каково это.
– У тебя большая семья?
– Не особо, родители и брат. А у тебя?
– Мы с отцом вдвоем.
– Вы близки?
– Не в данный момент, – с усмешкой ответила Лана.
Денни промолчал, а Лана с ужасом поняла, что на глаза навернулись слезы. Она поспешила их вытереть.
Денни подплыл ближе.
– Эй, в чем дело? – осторожно спросил он.
То ли окружающая их темнота, то ли интимная атмосфера моря, то ли внимательный взгляд Денни – что-то заставило Лану разговориться. Она рассказала о последней встрече с отцом, которая состоялась за несколько недель до ее отъезда на Филиппины.
Стоя на коленях в спальне отца, Лана услышала, как внизу открывается входная дверь.
– Лана, это ты? – позвал он.
Она не ответила. Не пошевелилась. Она прислушивалась к его неспешным шагам: вот отец поднимается по лестнице, рука скользит по перилам. Когда он подошел к двери своей комнаты, скрипнули половицы.
– Лана, что ты тут…
Увидев раскрытый кожаный чемодан и желто-коричневый конверт в руках дочери, он замер. Поднял руку к горлу, ущипнул себя за дряблую кожу у кадыка.
– Лана…
Его растерянный вид ее ужаснул. Голос отца звучал глухо. Как будто перед ней был совсем другой человек, а вовсе не тот, кого Лана знала всю жизнь.