— Мне всего лишь хотелось, чтобы ты ощущала меня рядом. А ещё я всем сердцем желал, чтобы этот мир принадлежал тебе одной, хоть на несколько дней. Не проходит и минуты, чтобы я не думал о тебе и о твоих умных зелёных глазах.
Он улыбнулся в трубку, и Кэти показалось, что она видит перед собой его обворожительную улыбку. Последняя фраза, которую он произнёс, прозвучала так забавно и так мило, что она рассмеялась наивным детским смехом. Никогда ещё она не чувствовала себя таким маленьким беззаботным ребёнком.
— Если бы ты знала, как одолели меня журналисты, расспрашивая о девушке с умными глазами, которой я посвятил эту песню! — продолжал он, заражаясь смехом собеседницы и тоже начиная смеяться в трубку. — Но я стойко держал оборону, не давая им пробраться к нашему с тобой секрету.
— И правильно сделал! — уже не смеясь, сказала Кэти. — Пусть все пребывают в неведении, мне так даже больше нравится.
Потом он заботливо спросил:
— Как проходят твои дни? Ваша семья не собирается возвращаться в Нью-Йорк?
— Отец говорил, что через неделю мы вернёмся в Америку. У нас с сестрой начинается учёба, а у отца дела, и он хочет как можно скорее начать заниматься «Властителями бесконечности». Ты будешь там, когда мы приедем?
— Да, конечно.
— Вот и отлично! Ты знаешь, я ведь тоже пишу музыку, и я очень бы хотела показать тебе несколько своих сочинений. Может быть, они тебе понравятся и ты включишь их в мюзикл…
Последние слова Кэти произнесла очень нерешительно. Как музыкант, она понимала, что её возлюбленный очень ревностно относится к произведениям, рождающимся в его руках, и вряд ли он одобрит, чтобы кто-нибудь ещё стал частью его музыки. Он замолчал, обдумывая что-то про себя, и через некоторое время ответил шутливым тоном:
— Хм... ну не знаю, чтобы попросить у тебя за такую непосильную услугу? А-а-а, знаю!
— И что же?
— На первых порах мне будет достаточно твоего горячего поцелуя.
Пребывая в замешательстве, пытаясь найти нужные слова, Кэти неуверенным голосом спросила:
— А вдруг тебе не понравится? — Затем она замолчала на несколько секунд. — Ты знаешь, я хочу признаться тебе кое в чём… У меня никогда не было мужчины… В первый раз я поцеловала молодого человека пару лет назад. Он учился вместе со мной. Мне кажется, ему это не понравилось, и с тех пор я не пыталась построить никаких отношений.
— Не думай об этом, — прошептал он. — Мне просто хочется быть с тобой, творить с тобой, наслаждаться тобой! Я бы никогда не мог подумать, что со мной произойдёт нечто подобное, когда ты произнесла «Плач океана». Меня словно ударило молнией и залило дождём. А потом появилась разноцветная радуга и засияла во мне. — Он остановился. — Когда я сидел тогда на берегу много лет назад и думал об океане, я слушал песню, которую он мне пел и писал за ним под диктовку. Как же я тогда был глуп! Я не понимал, что океан пел мне песню о тебе, его волны несли твоё имя к островам моего сердца. Долгих десять лет потребовалось, чтобы эти волны достигли наконец моих берегов.
Кэти молчала, его слова были так понятны ей и близки. Она сразу вспомнила те минуты, когда она наслаждалась этой невероятно красивой и грустной музыкой. Ей казалось, что эти тонкие звуки несут её куда-то вдаль, куда-то, где её ждут. Как же это всё невероятно!
— А ведь я тогда была ещё совсем ребёнком. Мне было всего лишь девять, а может, десять лет. Поверить не могу, что я играла с Оливией в игрушки или гуляла с няней по парку, а ты писал музыку для меня… Оказывается, судьба есть не только у людей. Даже у этих созвучий, которые появились на свет благодаря твоему таланту, была своя судьба! В «Плаче океана» я слышу тебя, я слышу саму себя, я слышу нас с тобой…
— И в мюзикле, который я создам, тоже будем мы с тобой. Это будет наш с тобой шедевр, его создадут наши чувства.
Они замолчали. Им просто хотелось немного помолчать, слова были излишни. Они прекрасно понимали, что значит это приятная тишина. Для них она значила тёплый душевный приют, который каждый из них искал в своей жизни.
Кэти подошла к окну и посмотрела на призрачный лунный свет, доходящий до её комнаты. Она подняла глаза к полной, окрашенной пепельным цветом луне и душевно произнесла: