— Это значит, что жизнь у нас одна, и если бы все жили, как Джорджия, у нас не было бы ни работы, ни крыши над головой, — с поднятой бровью прокомментировала Бринкли.
Они с сестрой были совершенно не похожи. Хью и Бринкли больше напоминали отца с их тёмными волосами, тогда как Финн и Кейдж унаследовали светло-каштановые оттенки, а Джорджия была самой светлой из всех Рейнольдсов, как их мать.
— Эй, работа и крыша над головой переоценены, если хочешь знать моё мнение, — весело протянула Джорджия. — Жизнь коротка, её надо наслаждаться. Всё всегда складывается, как надо. Так что carpe diem (*Carpe diem — устойчивое латинское выражение, означающее «живи настоящим», «лови момент»), сучки!
— Что такое «сучки»? — спросила Грейси.
— Не повторяй это слово, Грейси, — простонал Кейдж. — Ради всего святого, Джорджия, ты не можешь контролировать себя и следить за языком при ребёнке?
Он раздражённо посмотрел на сестру.
— И, к слову, тебе легко так говорить, потому что у тебя есть поддержка родителей. Не у всех есть такая роскошь. В реальном мире не всё так радужно.
— Ох, да брось ты! — закатила глаза Джорджия. — Реальность — это то, какой ты её создаёшь. Я выбираю начинать день с позитива и радости. Так что ты со своим настроем можешь идти лесом, Кейдж. Наши родители поддерживали и тебя тоже, а потом ты стал важной шишкой — врачом. Так что я бы не сказала, что жизнь к тебе несправедлива.
— Во-первых, я ветеринар в Коттонвуд-Коув, что означает, что я каждый день имею дело с местными сумасшедшими заводчиками. В этом нет ничего «шикарного», — фыркнул Кейдж. — Но да, у меня был план ещё в университете. Тебе тоже пора определиться. Ты выпускаешься через шесть месяцев.
Я смотрела то на одного, то на другого, полностью заворожённая их спором.
Хью рассмеялся.
— Так, объявляю перемирие. Не обязательно разбираться со всем этим прямо сейчас.
— Согласен, — кивнул Брэдфорд. — И вообще, у неё есть родители, которые, судя по всему, прекрасно справляются с воспитанием детей.
Кейдж вздохнул и посмотрел на сестру.
— Я люблю тебя, Джорджия. Просто переживаю. Ты же знаешь, что я хочу для тебя только лучшего.
— Папа любит тётю Джорджию! — Грейси радостно захлопала в ладоши.
Хью наклонился и поцеловал её в макушку.
— А я тебя люблю, но ты слишком много паришься, — беззаботно отозвалась Джорджия.
Эта семья даже спорила так, что никто не обижался. У них всегда так было.
Драма в моём доме, когда я росла, обычно заканчивалась драками между отцом и братом, визитами полиции, арестами, тревогой и бессонными ночами.
Здесь же всё было по-другому.
— Лайла, — Бринкли посмотрела на меня, — я пишу статью о бывшем профессиональном футболисте, и он сказал, что самое сложное в уходе из спорта — это то, что он будет скучать по эйфории игрового дня. Ему тяжело, потому что его личность всегда была связана с тем, что он делал в спорте, а не с тем, кем он был на самом деле. Тебе было сложно уйти?
Я задумалась.
— Думаю, у меня немного другая ситуация.
Хью пристально посмотрел на меня, изучая.
— Почему?
— Ну… я начала бегать скорее как способ… сбежать, наверное. После смерти мамы и всего, что случилось с отцом, когда я была маленькой, мне просто нужно было что-то, что… — я замолчала, покачала головой. — Что унесло бы меня подальше. И это было первое, в чём я почувствовала себя действительно хорошей. Я знала, что бег поможет мне поступить в университет и даст мне будущее. Я поняла это очень рано.
За столом повисла тишина, и я на секунду подумала, что сказала лишнего.
— Ты выигрывала чемпионат штата Калифорния четыре года подряд в старшей школе и стала первой девушкой в истории штата, кому это удалось, так что «хорошая» — это, пожалуй, слишком скромно сказано, — сказал Хью, и меня удивило, что он помнил эти цифры. — А потом ты стала национальной чемпионкой в университете. Ты более чем доказала свою силу.
— Спасибо. Но, наверное, дело в том, что мне больше не нужно ничего доказывать. Мне не нужно ставить рекорды или выигрывать гонки, чтобы двигаться дальше. Я так долго смотрела только вперёд, что даже не успевала просто жить в моменте. Я не скучаю по соревнованиям, потому что никогда не любила сами гонки, если честно. Я люблю бег. И я до сих пор бегаю. И теперь я делаю это для себя. Впервые в жизни — только для себя.
— Думаю, это замечательно, Лайла. И я очень рада, что ты снова дома, хоть ненадолго. Я скучала по твоему милому личику, — сказала Алана, её глаза блестели от эмоций. — А кто знает, может, тебе даже захочется остаться.