— Да, мадемуазель.
— Тогда входите. — Даже ради спасения собственной жизни Дженна сейчас не смогла бы сдвинуться с места. Ширли вышла, унося на лице вопросительное выражение, а Дженна жестом пригласила высокого смуглого мужчину в гостиную.
Он решительно закрыл входную дверь и снова повернулся к Дженне. Какое совпадение — он приехал чуть ли не в первый день ее возвращения из больницы! Впрочем, счастливым такое совпадение не назовешь: раздраженные посетители не способствуют повышению тонуса ослабшего организма.
Взглядом гость словно оценил ее с головы до пят прежде, чем сдвинулся с места, и Дженна поняла: ее халат в такой поздний час утра француз счел верхом неприличия. А ведь ей потребовалось приложить немало сил, чтобы вообще встать с постели. Временами на Дженну наваливалась тяжкая усталость. Видимо, не скоро она полностью оправится после случившегося.
Гость прошел совсем рядом с Дженной, заставив ее сердце тревожно забиться. Единственное, о чем подумала Дженна в тот момент, — стоило ей позвонить во Францию до случившегося, и она была бы избавлена от этой сцены. Она даже собиралась написать Лемаршану — сегодня же, как только уйдет Ширли. Очевидно, этот человек не любил ждать: глядя в его волевое и привлекательное лицо, Дженна поняла, что он весь так и кипит от бешенства и только хорошие манеры мешают ему выложить все, что он о ней думает.
В гостиной Лемаршан круто повернулся к Дженне, стоя в противоположном углу комнаты — казалось, меньшее расстояние между ними он считал оскорбительным для себя. Выглядел он богатым, самоуверенным и был одет с элегантной небрежностью, свойственной французам.
Должно быть, его рост превышал шесть футов, так как Дженне, которую никогда не считали маленькой, приходилось глядеть на него снизу вверх. Волосы почти черные, густые и слегка вьющиеся, зачесаны вверх от излучающего холодное спокойствие лица, на котором только большой, смешливый рот давал понять: холодность эта вовсе не свойственна французу и винить в ней Дженна должна самое себя.
— Вы не позвонили и не приехали. Поскольку прошло более двух недель, мне остается только гадать, получили ли вы мое письмо, мадемуазель Брайант.
— Да, получила. — Дженна стояла неподвижно, ей казалось, что она не в силах ни отвернуться, ни хотя бы пошевелиться. Оправданий не находилось. Она чувствовала себя совершенно беззащитной и еле сдерживала слезы.
— Значит, придется предположить, что вы приняли решение и соболезнования ни к чему. Ваш отец не оправдал надежа медиков. Вчера ночью он умер. У вас было достаточно времени, чтобы навестить его, однако вы предпочли отказаться от поездки. — Темные, почти черные глаза с нескрываемым отвращением оглядели Дженну. — Мне необходимо вернуться, чтобы заняться похоронами, и если вы не намерены сопровождать меня, придется обсудить наше дело здесь.
Дженна по-прежнему не могла выговорить ни слова. По какой-то странной причине гость не казался ей чужим — должно быть, потому, что его имя было до боли знакомо Дженне, а сей враждебный визит она представляла себе с того дня, как попала в больницу. Наверняка это и стало причиной возникшего у нее странного чувства. В письме Лемаршана не было ни слова соболезнования ввиду предстоящих испытаний, да и сам он отнюдь не выглядел человеком, который умеет быть терпеливым с женщинами. Этот мужчина вызывал у Дженны ошеломляющее чувство уязвимости — ее терзало сознание собственной вины. Лемаршан не имел права так вести себя с нею.
Он с раздражением взглянул на Дженну, не сводившую с него испуганного взора. Темные глаза француза вспыхнули, едва он перевел взгляд на ее волосы. Большой рот сжался, словно одного вида Дженны было достаточно, чтобы привести его в бешенство.
— Если бы вы сели, мадемуазель, и соизволили пригласить меня последовать своему примеру, мы смогли бы начать утомительный, но неизбежный разговор.
— Простите. — При этом неодобрительном замечании щеки Дженны залил нежный персиковый румянец. — Боюсь, вы застали меня врасплох. Прошу вас, садитесь, месье.
— После вас, мадемуазель Брайант. — Француз почти не скрывал нетерпения, он, очевидно, желал поскорее высказаться и уйти.
До этой минуты Дженна не понимала, как она слаба, но сейчас ей пришлось крепко вцепиться в спинку дивана. В больнице ей объяснили, что стекло перерезало артерию и без переливания крови не обойтись. Состояние Дженны, оставлявшее желать лучшего, сейчас значительно ухудшилось: гость встревожил ее, и тревога не прибавила Дженне сил.
Как только она сдвинулась с места, стало ясно, что ее неподвижность была обороной, а не вызовом. Не успела Дженна сделать и двух шагов, как гость бросился к ней через всю комнату.