‑ Нам ничего другого не оставалось. Ведь если бы более девяноста процентов населения официально выступили за снижение квартплаты, национализацию базовых отраслей, повышение минимальной зарплаты и запрет на торговлю землей, то мой авторитет, заработанный с таким трудом, полетел бы ко всем чертям. Это означало бы, что подавляющее большинство населения против меня. А следовательно, я потерял бы моральное право осуществлять жесткие прозападные либеральные реформы. Народ глуп, и ему не стоит давать право решать даже свою собственную судьбу ‑ именно поэтому мы и наложили запрет на референдумы... Так ты говоришь, что я обязан был выполнять волю большинства? Почему? Ты можешь объяснить?
‑ Хотя бы для того, чтобы облегчить им жизнь. Хотя бы потому, что за эти завоевания пролиты океаны крови самых лучших людей нашей страны. Именно за них, а не за трехцветный власовский флаг!
‑ Я не для этого пришел к власти.
‑ А для чего?
‑ Меня с детства увлекала борьба, схватка, острые ощущения, желание быть во всем первым...
‑ Быть первым ‑ это всего лишь средство. Не только вы об этом мечтали. Другие мечтали о том, чтобы, обретя власть, превратить свою страну в рай на земле. Самое прекрасное в жизни ‑ это помогать людям и вести Родину к звездным победам ‑ особенно когда имеешь для этого всю полноту власти, огромные силы и безграничные возможности... А как вы воспользовались своей неограниченной властью ‑ той властью, которой не было даже у Сталина? Для достижения убогих, низменных целей?
‑ Я не считал себя чем‑то обязанным тем, кто за меня голосовал.
‑ Почему же вы до выборов поддерживали в людях иллюзию собственной "державности" и "почти советскости"?
‑ Потому что тогда этот народ ни за что не проголосовал бы за меня.
‑ А чьи интересы вы защищали, если не народные?
‑ Прежде всего, свои собственные и своей семьи. Также я отдавал долг благодарности семье Ельцина ‑ за то, что она доверила мне высший пост в стране... И вообще ‑ почему вы заставляете государство нести ответственность за всех? Почему оно должно заботиться о каждом?
‑ Это никогда не было для него убыточным.
‑ Задача государства ‑ обеспечивать определенный порядок и правила игры. Я всегда полагал ‑ да и сейчас полагаю, ‑ что прогресс обеспечивают только те, кто умеет повести за собой людей, организовать их деятельность, рискнуть, принять ответственное решение...
‑ То есть буржуи?
‑ Зачем же так грубо? Я их называю собственниками, предпринимателями...
‑ А разве мы, коммунисты, против тех, кто управляет экономическими субъектами? Они пользуются всемерным уважением, мы осыпаем их высшими наградами Родины. До "перестройки" их вообще сплошь и рядом выдвигали в представительные органы...
‑ Ты прекрасно понимаешь разницу. Это всего лишь чиновники, для которых все то, чем они управляют, чуждо. А я имею в виду тех, кто на свой страх и риск создавал свое собственное дело и за все свои действия отвечал личным имуществом. Именно они были кровно заинтересованы в результатах своего труда.
‑ Они не трудились, а командовали другими.
‑ Быть в постоянном напряжении, быть ответственным за все подконтрольное тебе ‑ это очень большой труд. Да ведь ты сам руководитель...
‑ У меня другое ‑ я не ставил целью задавить конкурентов, спастись от мафии, выжать побольше и отдать поменьше. У нас общее дело, у нас климат полного доверия и взаимопомощи. В том, что действительно полезно народу, мне было гораздо легче, чем буржуям. А тем, что полезно народу не было, я никогда не занимался.
‑ Какая идиллия... Ты, помнится, был яростным противником института президентства, а придя к власти, отхватил такие полномочия...
‑ Вы плохо разбираетесь в структуре нашей власти. Я был не против полномочий вообще, а лишь против той системы, когда над ответственным руководителем никто не стоит. Разумеется, у руководителя должно быть достаточно полномочий для продуктивной работы. Коллегиальный представительный орган может и не осуществлять текущее управление, но у него всегда должна быть возможность проконтролировать и скорректировать действия ответственного руководителя, изменить его полномочия, а при необходимости ‑ немедленно снять с поста и назначить другого. При вашей власти вы по конституции не были подконтрольны никому ‑ и вы вовсю злоупотребляли своими полномочиями.
‑ Неподконтрольность ‑ это независимость от чьей‑либо воли...
‑ Перестаньте! Независимости в любом случае не получится ‑ вопрос лишь в том, кому служить ‑ богачам или простым труженикам. Сталин, например, на вопрос о том, каким должен быть руководитель государства, ответил, что он обязан очень сильно любить свой народ. Я, конечно, придерживаюсь того же мнения. А вы делали все для того, чтобы подавляющее большинство населения России попросту вымирало, а всякие хлопонины, дерипаски, мамуты и подобные им занимали первые строки в мировых рейтингах богачей.
‑ Но они же заслуживали того, чтобы помогать им...
‑ Заслуживали?! Эти паразиты?!
‑ Почему паразиты? Если есть прогресс, если есть крупные предприятия, то кто ими должен управлять? Они сами по себе, что ли, управляются?
‑ На определенном этапе ими управляли руководители монополий ‑ раз подобные структуры уже сформировались, то ими должен был кто‑то управлять, и они действительно ими управляли в частном порядке. Но ведь государственное управление намного эффективнее.
‑ Как это эффективнее? Ну ладно, я не беру сегодняшний день ‑ ты же меня обвиняешь в том, что я не реставрировал коммунизм тогда. Что у меня было перед глазами? Бесхозяйственность, дефицит, волокита, некомпетентность тех, кому доверено управление народным хозяйством...
‑ Дефицит был провокацией для возбуждения ненависти к Советской власти.
‑ А до Горбачева?
‑ В начале восьмидесятых Америка сбила цены на нефть и ввязала нас в афганскую войну ‑ а это сказалось на советской экономике...
‑ Это параноидальный бред...
‑ В девяностых годах по НТВ показывали документальный фильм о "холодной войне" ‑ и там высшие отставники‑цэрэушники подробно и откровенно рассказывали о том, как они уничтожили СССР. Этот "параноидальный бред" зафиксирован на видеопленке. Может, прямо сейчас посмотрим?
‑ Ну ладно... А в семидесятых ‑ ведь, согласись, многих товаров на прилавках не хватало, приходилось использовать свои связи, чтобы получить их "из‑под полы".
‑ А что, надо было из‑за этого реставрировать капитализм?
‑ Не только из‑за этого. Но об этом после. А сейчас продолжим разговор о дефиците. Что, разве нельзя было увеличить количество занятых в сфере торговли и обслуживания, в сфере производства потребительских товаров ‑ с целью повышения их качества и увеличения количества?
‑ Все то, что было нужно для нормальной жизни, продавалось свободно, и купить это не представляло большой проблемы. Надо судить не о прилавках, а о домашних холодильниках. Для тех, кто не хотел стоять в очередях, нередко были организованы специальные торговые точки, где цены были на несколько процентов выше. Там никаких очередей и не было. А насчет того, чтобы увеличить количество работников, занятых в сфере услуг ‑ так, как при капитализме ‑ к сожалению, это привело бы к снижению темпов роста экономики. Надо было наращивать производство средств производства, чтобы добиться полной независимости от Запада. А насчет качества... Могли бы мы сделать так, чтобы, скажем, наша бытовая техника была лучше японской, а часы ‑ лучше швейцарских? Могли бы. Но это неизбежно привело бы к изъятию наиболее квалифицированных специалистов из тех отраслей, где они были нужнее ‑ например, из военно‑промышленного комплекса. Так же насчет экспорта товаров народного потребления из‑за рубежа ‑ интересы ускоренного экономического развития требовали преимущественно ввоза промышленного оборудования. Мы и так в этом отношении сели на нефтяную иглу, за что пришлось потом расплачиваться... Вот в этом и заключались объективные причины некоторого несовершенства потребительского сектора.
‑ А зачем нужна была эта сумасшедшая гонка?
‑ Затем, что нам угрожали войной на истребление ‑ как и во время правления Сталина. Интересы достижения независимости требовали построения мощного экономического базиса. Только в тридцатые‑сороковые‑пятидесятые годы эта необходимость была абсолютно очевидной ‑ в отличие от брежневской эпохи. Никто тогда не верил в то, что Америка ‑ враг неизмеримо более опасный, жестокий и беспощадный, чем гитлеровская Германия.