Приведем лишь некоторые примеры. Небесная сфера ставилась в соответствие земному пространству; так, созвездие Скорпиона указывало на «страну моря» с Персидским заливом — и наоборот. Бог войны был звездой, которую мы называем Сириус, а общим символом у них был письменный знак «стрела». Евфрат, Тигр, все стольные города имели на небе свои светила. В общую знаковую сеть включались и металлы: золото было богом-солнцем и вместе с тем числом 20; наоборот, солнце и число 20 были золотом. У областей империи были свои месяцы: первый, пятый и девятый принадлежали Вавилонии, а «Западу» были отданы третий, седьмой и одиннадцатый. Времена года и части суток также были кому-то приписаны: Мардук владел весной и утром, Набу — осенью и вечером. Год и часы дня они делили также с богом-луной: утру и весне соответствовала первая четверть, вечеру с осенью — третья. Можно сказать и иначе: весна — это утро; Мардук, мотыга, знак мотыги, первая четверть — всё вместе. Наконец, каждая часть печени, внимательно изучавшейся гадателями, находилась под покровительством определенного бога и определенного светила. Так два главных гадательных искусства Вавилонии — рассмотрение печени и созерцание светил — сливались, становились одним, несмотря на различное происхождение и разницу в способах гадания.
Эти элементарные «уравнения» служили лишь трамплином для более продвинутых размышлений. Всё в мире нужно было непрестанно расшифровывать, это была бесконечная игра отражений, всё отсылало ко всему: камень — к богу, символ — к предмету. Исчерпать эти тайны было невозможно: за всякой открывшейся реальностью оказывалась другая, скрытая более глубоко.
Разделял ли эти взгляды Навуходоносор? У нас нет никакой возможности выяснить, каково было его личное отношение к ним. Но как «царь Вавилона» он совершенно точно использовал всё это, наряду со своими приближенными и подданными. Эти представления направляли его действия. Разумеется, в текстах той эпохи они мало проявляются. Официальные надписи почти не говорят о гаданиях, заклинаниях и «чтении книги мира». Впрочем, Навуходоносор именно их имеет в виду, когда утверждает, что слух его всегда «открыт вестям богов». Когда читаешь царские декларации, кажется, что вавилонский владыка прежде всего прагматичен: он делает акцент на техническом качестве совершённых по его повелению строительных работ, храмовых и светских. Но не подлежит сомнению, что для его современников применение гадательных, магических и мистических процедур было естественным, разумелось само собой. Притом же они были слишком известны, чтобы о них подробно распространяться. Писцам было достаточно лишь походя намекнуть на них. Впрочем, их умолчание не должно было маскировать важности действий. Поэтому на заднем плане повествования то и дело заметны Несомненно, прорицатели Навуходоносора прибегали к своим альманахам, чтобы решить, в какой момент следует начать стройку. Такие руководства составлялись начиная с середины II тысячелетия и представляли собой каталоги благоприятных и неблагоприятных дней года для всех видов человеческой деятельности. С этими табличками сверились, когда Навуходоносор решил заняться достройкой ступенчатой башни в Барсиппе. Он говорит: был указан «месяц счастливый, день подобающий» для начала работ. Но эта задача была не слишком амбициозной — речь шла лишь о том, чтобы завершить начатое «прежним царем». При возобновлении же «Блистательного дома» в Сиппаре большой объем нового строительства и значимость самого бога-солнца требовали самых высоких гарантий. Поэтому предсказатели прибегли к наиболее благородному из гаданий — рассмотрению бараньих внутренностей. Эта дорогостоящая процедура была достойна царя. В рассказе Навуходоносора на сцене является он один: «Я вопросил обо всех решениях бога-солнца, бога грозы и Мардука, и бог-солнце, бог грозы и Мардук сказали мне “да” непреложное, когда я обратился к оракулу, чтобы вновь построить Блистательный дом», — но в действительности он мог быть при этом лишь зрителем, а не действующим лицом, если вообще присутствовал при гадании. Впрочем, такая подача фактов никого из современников не могла ввести в заблуждение: одни лишь гадатели умели производить сложные манипуляции, требуемые правилами, установленными для этого рода прорицательского искусства, и напоминать об этом не было необходимости. На деле то была исключительная процедура — не сама по себе, как можно было бы подумать (здесь употребляются те же формулы, что мы встречаем обычно), а по перечню богов, к которым обращались. По традиции вопрошающему через сведущего в искусстве гадания человека должны были отвечать лишь два названных первыми бога. Здесь же, против обыкновения, к ним присоединен и Мардук. Практически неоспоримо, что это было сделано из политических соображений: клириков и жителей Вавилона резонно беспокоил интерес царя к Сиппару.