В его глазах мелькает тень сомнения, и мне кажется, что он хочет сказать что-то ещё, но сдерживается. Наконец, король вздыхает и произносит спокойнее, прерывая спектакль:
— Приведи королеву в порядок. Мы заночуем здесь.
— Да, Ваше Величество! — Служанка кланяется, почти утыкаясь носом в землю.
— Подождите, что значит «мы заночуем здесь»? — нервно спрашиваю я, чувствуя, как ужас подкатывает к горлу.
Серьёзно, ночь в лагере разбойников? Он что, страшилки не смотрел? Ах, да, это же король средневекового мира, какие там фильмы ужасов…
Скверненько, однако.
— То и значит. Провизия испорчена, карета сломана, среди моих людей есть раненые, — перечисляет Кайрос с холодным спокойствием. — Мы отправили гонца за лекарем, но до его возвращения придётся ждать здесь.
— Великолепно, — бурчу я себе под нос, понимая, что спорить бесполезно.
Он поворачивается, чтобы выйти, и только сейчас я замечаю, что его левая рука прижата к боку. На ткани проступает темное пятно.
— Вы… вы ранены! — вырывается у меня, прежде чем я успеваю себя остановить.
— Не слышу восторга в твоем голосе, — коротко бросает он через плечо.
— Я не настолько хладнокровная стерва, чтобы радоваться чужим ранам. И лекарь нужен Вам…
— Хватит! — обрывает он резко. — Свое мнимое сочувствие оставь для служанки. — И быстро выходит наружу, оставляя меня в замешательстве.
— Ох, госпожа! — тут же бросается ко мне служанка, теперь уже искренне выказывая беспокойство. Или мне так кажется? — Вы целы? Я едва не умерла от страха! Как можно спорить с Королём? Вы знаете, что он лично возглавил нападение на лагерь, чтобы спасти вас? И даже потерял несколько лучших бойцов!
Я хмурюсь, не понимая, кому верить. Что-то не сходится. Но решаю пока не уточнять. В глазах служанки я и так странная. Интересно, а её как зовут? Надо бы при случае уточнить…
Остаток дня проходит в суматохе и напряжении: раненых укладывают в шатры, солдаты суетятся, разбирая вещи и оценивая потери. Служанка беспокойно кудахчет вокруг меня, постоянно поправляя платье, которое достала из сундука и нацепила на меня.
Наконец, поужинав скромной похлёбкой, приготовленной у костра, я ложусь спать. Но сон не идёт. Вокруг слишком тихо, а мысли громко стучат в голове, не давая покоя. Что если на нас снова нападут? А если из леса выйдут дикие звери? А Кайрос? Кто-нибудь обработал его рану?
Не выдерживаю и сажусь, затем тихонько выхожу из шатра, аккуратно приподняв полог, чтобы никого не разбудить. Ночь ясная, луна ярко освещает лагерь, в котором царит подозрительная тишина. Дозорные солдаты лениво дремлют у костров, даже не замечая, как я прохожу мимо них. Вот же беспечность! А если снова разбойники нападут?
Неожиданно я оказываюсь возле небольшого пруда. От воды поднимается пар, воздух наполнен ароматом трав и ночных цветов. Осторожно касаюсь воды пальцем и удивляюсь — вода тёплая, словно нагретая солнцем. Неужели здесь есть горячие источники?
Оглядываюсь — никого. Желание искупаться побеждает все мои опасения. В конце концов, душа тут нет, а нам еще неизвестно сколько быть в пути. Неплохо было бы обмыться. Вроде в эти времена девушки так и делали.
Медленно стягиваю платье. Прохладный ночной ветер приятно касается кожи, и я невольно улыбаюсь, предвкушая долгожданный момент покоя.
— Что ты делаешь? — звучит неожиданно низкий, знакомый голос из темноты.
Ох, только не говорите, что это…
7
Я вздрагиваю, едва не роняя своё ночное платье, которым поспешно прикрываюсь. Сердце ухает в пятки, и я резко поворачиваюсь к говорившему.
В тусклом свете луны выступает фигура Кайроса. Его глаза сверкают в полумраке, и мой пульс снова ускоряется, хотя я упрямо пытаюсь убедить себя, что это просто испуг, а не какая-то там предательская реакция на его присутствие.
— Кай… Мой Король? Вы меня напугали. Я… просто хотела немного освежиться. Вода — парное молоко!
Кайрос хмурится, его идеальные брови сдвигаются на переносице. Он явно не понимает смысл моей фразы, а я запоздало прикусываю язык. Да что ж за напасть с этими современными словами, срывающимися против воли!
Саша, соберись!
— Ну, то есть очень теплая. Вот прям как… как будто в горячий источник окунулась, — поясняю я, чувствуя, как краснею.
— То есть ты собралась искупаться? Здесь? — его голос звучит чуть выше обычного, в нем слышится какая-то странная нотка.
— Да… А что… Нельзя? — пытаюсь я изобразить невинность, хотя сама понимаю, что это выглядит максимально подозрительно.