- Нет, конечно, - засмеялась она. – Как я могу быть против! Я же рабыня! Я приложу все усилия, чтобы быть отзывчивой и доставить удовольствие. Я хочу, чтобы мои владельцы были довольны мной.
- Возможно, Ты просто не хочешь быть избитой, - усмехнулся я.
- Верно, - смеясь, признала блондинка. – Мне также очень не хочется быть избитой.
Я улыбнулся.
- Мне кажется, что Теналион добрый человек, - шёпотом сказала она мне.
- Ты думаешь, что он промедлил бы с использованием плети, если бы Ты вызвала его неудовольствие? – поинтересовался я.
- Нет, - улыбнулась она. – Этого я себе даже представить не могу.
- Твоё клеймо сильно болит? – спросил я.
- Немного, - ответила рабыня поморщившись.
- Приготовься быть взятой, - приказал я, снимая тунику.
Я окинул взглядом прекрасную девушку, раскинувшуюся на соломе у моих ног. Как всё же соблазнительны рабыни!
- Как Ты хотела бы быть взятой?
- Я ещё плохо знакома со своими цепями, - вздохнула она. – Если можно, то нежно, с любовью, пожалуйста.
- Очень хорошо, - кивнул я, - в первый раз можно.
29. Солдаты
- Тсс! – тихим шипением привлёк моё внимание мужчина, стоявший в дверном проеме.
- Хо? – откликнулся я.
Я приблизился к нему, разглядев, что это был коротышка Ачиатэс, владелец инсулы, в которой я снимал комнатку на чердаке, и до чьих обветшалых стен мне оставалось пройти расстояние в несколько бросков камня вдоль по переулку Рабских Борделей Людмиллы.
Шёл четырнадцатый ан, самый разгар дня. Конечно, я намеревался вернуться несколько раньше, скорее даже значительно раньше, ещё до рассвета, но я вынужден был отвлечься на какое-то время по делам, да и в доме Теналиона, а точнее в одном из рабских загонов расположенном в одном из его лабиринтообразных подвалов время пролетело незаметно. Я до сих пор ощущал жар и мягкость её губ и прелестей, её готовности и страсть, и звон цепи на ней. Уверен, что она станет превосходной рабыней.
- Разве арендную плату необходимо выплачивать так рано? – удивился я.
- Зайдите сюда, не маячьте у всех на виду, - велел Ачиатэс.
Я переступил порог двери вслед за ним. Мужчина, пропустив меня внутрь, осторожно высунул на улицу голову и осмотрелся. Затем он снова вернулся внутрь, и повернулся ко мне лицом.
- Что случилось? – забеспокоился я.
- Что Вы натворили? – вместо ответа набросился он на меня.
- Да ничего, - заверил я инсуловладельца.
Я вообще взял за правило со всей возможной энергии отстаивать свою невиновность.
- Да неужели! – недоверчиво прищурился он.
- Не знаю, - честно ответил я. - Я делал сегодня довольно много вещей. Вы имеете в виду что-либо конкретное? Надеюсь, комната не повреждена?
Признаться, я испугался, что Хурта мог решить попрактиковаться со своим топором. Другой тревожащей меня возможностью было то, что парень мог обезглавить, случайно или намеренно, другого арендатора. Возможно того, кто мог оказаться столь смел, что возразил против декларирования стихов в коридорах инсулы. У Хурты была привычка, сочиняя проговаривать свои вирши в полный голос. Но это, всё же было бы на его совести, а не на моей.
- Нет, - раздражённо бросил Ачиатэс.
- Тогда в чём дело? - поинтересовался я.
- Они Вас ждут, - сообщил он мне.
Я проводил взглядом свободную женщину, которая прихрамывая, прошла мимо с мешком сулов на спине.
- Хурта и Фэйка, моя рабыня? – уточнил я, отчаянно моргая.
Было ощущение, что мне в глаза попал песок. Возможно, я не достаточно спал прошедший ночью. Точнее, если быть честным перед собой, я вообще не спал той ночью.
- Нет! – покачал головой Ачиатэс.
- Уж не думаете ли Вы о подъеме арендной платы? – поинтересовался я.
- Нет! – ответил инсуловладелец, и при этом я отметил, что в его глазах на мгновение вспыхнул алчный огонёк.
Пожалуй, зря я это сказал. Видимо, виной всему недостаток сна. Нужно быть осторожным, говоря такие вещи владельцам доходных домов. Не стоит вкладывать эти идеи в их головы. Уж лучше жаловаться, громко и часто, держа подобных товарищей в глухой обороне, так, чтобы самая мысль о подъеме арендной платы в таких условиях казалась бы им самим невероятным и возмутительным оскорблением.
- Кто тогда? – спросил я.
Краем глаза я отметил рабыню, спешившую мимо нас по улице, нижняя часть её тела была в тени, а верхняя ярко освещена солнечными лучами, от которых она отчаянно щурила глаза. Из-под её темных ниспадавших на плечи волос поблёскивало плотно сидящее на шее стальное кольцо. Вероятно, женщина торопилась выполнить какое-то поручение своего хозяина. Кошелёк с монетами был привязан к её шее. Некоторым рабыням не позволено касаться денег. Но, с другой стороны, многие идя по поручению, держат монеты во рту. Это, кстати, весьма обычно на Горе даже среди свободных людей. Карманы на гореанских одеждах вообще-то не приняты. Рабыня, как и положено, была босой. Женщина красиво двигалась. Уверен, со временем, прежняя Леди Лидия, которая осталась в одном из загонов торгового дома Теналиона, одно из его последних приобретений, будет выставлена на торги, продана, и, в конечном счете, оказавшись в том или ином городе, скорее всего не в Аре, станет точно такой же рабыней. Таким девушкам не разрешено покидать городские ворота, если только не в сопровождении свободного человека. Я вспомнил, как прежняя Леди Лидия показала мне своё клеймо. Оно был превосходно, прекрасно! Насколько довольна она была случившимся. Я улыбнулся. Рабыни бывают такими тщеславными, когда дело касается их клейм.