Группа ОСНАЗа выгрузилась из грузовиков, на которых были намалеваны тактические знаки Вермахта прямо посреди села у Сельсовета. Село было окружено якобы немецкими солдатами. Тут же начали, ругаясь по немецки выгонять сельчан из домов на площадь.
Когда все собрались, командир в форме капитана Вермахта в жестяной рупор начал говорить, коверкая слова — Вы захвачены доблестной армией Вермахта! Ваши войска сдались без боя, решив сохранить себе жизнь. В селе вводится управление оккупационной администрации. Кто согласен стать старостой деревни и полицаями, помогая немецким войскам нести порядок в селе и округе, выявляя коммунистов и жидов выйдите вперед. За верную службу Рейху добровольцы будут получать рейхсмарки и им достанутся дома и скот выявленных большевиков и евреев. Вам всего-то нужно будет следить за продолжением работы вашего колхоза, который будет снабжать продуктами Великую Германию.
Бабы начали причитать, ничего не понимающие дети с любопытством рассматривать солдат и дергать матерей за подолы, требуя разъяснить что происходит.
Вперед вышел недавно присланный председатель колхоза, которого сняли с профкома на крупном предприятии Харькова за его манипуляции с путевками в дома отдыха и другие шалости — Господин офицер! Я готов стать старостой! Тем более, что я был в колхозе председателем, меня здесь все слушают и боятся. Я всю жизнь надеялся, что советская власть падет. Мой отец владел мельницей и наша семья до революции жила довольно неплохо.
— Хорошо! Ты будешь старостой, кто из вас готов служить в полиции?
Вышли двое, постоянно отлынивающие от работы конюх и тракторист, у которого трактор был постоянно в ремонте из-за отсутствия ТО и небрежного отношения.
— Гут! Есть еще желающие? Сегодня же те, кто решили служить Германии, получат новый дом и скот.
Наконец вышел сомневающийся и опасающийся агроном — Я готов служить, только хочу узнать сколько грошей вы будете платить?
— Достаточно, чтобы остальные завидовали. Последний раз спрашиваю, кто еще готов послужить новой власти? -выждав пять минут, лже-немец вздохнул — Жаль. А теперь укажите коммунистов, большевиков и евреев.
Агроном пожал плечами — А че, вон председатель парткома, эти вот члены парткома, да и председатель наш тоже в парткоме состоял.
Председатель заверещал — Это для маскировки пришлось вступить в большевики, иначе не стать мне было председателем колхоза. Я вам покажу семьи евреев, их у нас аж пятнадцать семей.
— Ну что же, вы готовы лично расстрелять ненавистных большевиков и евреев? Возьмите оружие — офицер кивнул на протягиваемые добровольцам старые берданки.
Агроном ощерился — Я готов!
Председатель кивнул и гордо выпятил грудь колесом. Двое сельских запойных алкаша переглянулись и потянулись к оружию.
Тут из толпы вышли еще семеро — Господин офицер, и нас записывайте, нам порядки жидов-комиссаров вот где стоят! Жили себе раньше единоличниками, а тут в колхоз заставили войти, отдать своих лошадок и коров пришлось на общее пользование.
Изображавший немца командир ОСНАЗа махнул рукой — Вяжи этих сук и в райцентр, там этих тварей судить будут. — затем он обратился к сельчанам — Товарищи! Мы не немцы, а сотрудники НКГБ, выявляем падаль среди честных советских граждан. Расходитесь по домам и прощения просим за наш спектакль.
Когда Ощепков пришел с докладом о окончании операции «Оккупация», У Сталина находились почти все члены Политбюро — Здравствуйте, товарищ Ощепков! Я так понимаю, вы завершили свою операцию-провокацию?
— Так точно, товарищ Сталин! Огромную роль в желании служить немецкой власти среди населения Западной Белоруссии и Украины сыграли проведенная коллективизация, политика раскулачивания зажиточного крестьянства и работа НКВД по депортации интеллигенции на вновь присоединённых территориях, все это привело людей к желанию сотрудничать с немцами. Широкие массы белорусского и украинского населения изначально позитивно смотрели на установление советской власти на бывших польских территориях, но плоды советизации быстро разочаровали даже многих левых активистов. В исторической памяти народа ещё живы воспоминания о немецкой оккупации в Первую мировую войну. Немцы тогда обратили внимание на желание белорусов и украинцев сформировать институты национальной власти. Так что были села, где наши псевдо-подразделения вермахта встречали как освободителей с хлебом и солью.
Сталин помолчал и отдал приказ — Ви обязательно рассмотрите перегибы с коллективизацией на новых территориях, виновные должны быть наказаны. Возможно помимо строительных артелей понадобится вместе с колхозами ввести и сельскохозяйственные артели. Вот как раз с Белоруссии и Украины и начнем. Если результаты будут эффективными, значит распространим и на остальные территории СССР. Как ви считаете, товарищ Ощепков, какую меру наказания следует применить по отношению к выявленным предателям?
— Я предлагаю отправить всех на лесоповал. По сути преступления они не совершили, только готовились предать, поэтому десяти лет будет вполне достаточно. А вот в случае войны поднявших оружие против своих же сограждан следует показательно вешать!
Сталин взглянул на коллег — А ви как считаете, товарищи?
Микоян поддержал — Я согласен, в случае войны предателей нужно вешать.
Глава 14
Сталин, нарком обороны и еще с десяток ответственных товарищей принимали участие в осмотре новой техники под Москвой. Первыми были новые типы самолетов, около ряда их разнообразных моделей, готовых к запуску в производство, и остановились. Около необычного самолета, напоминающего наконечник стрелы стоял его конструктор Александр Москалев — Здравствуйте, товарищ Сталин!
Вождь протянул руку — Добрый день, товарищ Москалев. Мне уже успели и жалобы на вас прислать и наоборот, чуть не Оду про ваш самолет напели. Расскажите, чем же ваш САМ Четыре сможет нас сегодня удивить. Ваш довольно дешевый в производстве САМ Тринадцать уже принят на вооружение, его скорость семьсот с лишним километров в час поразила все руководство. Но вот это ваше творение выглядит уж совсем фантастическим!
— Я уже внес доработки в Тринадцатую модель, заменив два из четырех пулеметов на пушки, если бы еще наши двигателисты смогли выполнить мое задание, то самолет вполне сможет и восемьсот километров в час достигнуть. Испытанный еще в тридцать седьмом САМ Девять показал, что теория самолета-крыла верна. Первый полет выявил отсутствие у машины способности набирать высоту, что очень озадачило комиссию. Высказывалось мнение, что самолет имеющий форму, как у «Стрелы», самолетом считать нельзя, что на него очень большое влияние оказывает близость земли, которая улучшает аэродинамические характеристики машины. Отрываться от земли и набирать небольшую высоту летательному аппарату помогает воздушная подушка, а потом, когда влияние земли исчезает, самолет, имеющий такую форму, не способен набирать высоту. Конечно, аэродинамики знакомые с продувками модели не были причастны к этим домыслам. Из аэродинамических расчетов следовало, что машина должна обладать достаточно большим потолком. Однако в чем же дело? Пилот-испытатель Рыбко рассказал, что ему после отрыва самолета оценивать угол атаки было некогда, но вот набрав высоту около двадцати метров и ликвидировав крен самолета, который вызывал главное беспокойство, пилот установил привычный для себя угол атаки набора высоты. Угол определяется таким ориентиром, как проекция какой-то заметной детали на горизонт. Угол набора высоты обычно находился в пределах от семи до девяти градусов. Рыбко примерно на такие углы и ориентировался. Именно здесь набор высоты прекратился. Начали все вместе смотреть аэродинамические расчеты и увидели, что должно быть именно так. На данных углах атаки для «Стрелы» нет избытка мощности, а самый оптимальный угол оказывается практически в два раза больше. Все встало на свои места. Все летчики требовали прекратить испытания «Стрелы», не тратить времени напрасно, не рисковать жизнью пилотов, а доложить правительству, что машина подобной компоновки не обладает способностью летать вдали от Земли, что отрывается он лишь при помощи воздушной подушки, что первый полет Рыбко является чистой случайностью и удача что он не закончился катастрофой и так далее и тому подобное. Наконец, что самой большой высотой полета, которая будет достигнута на самолете во время испытании, является тридцать метров. На меня начали косо смотреть, кое-кто даже намекал на вредительство. На счастье, летчик-испытатель Рыбко был не только пилотом. Знания, которые он получил в авиационном техникуме, позволили ему самостоятельно разобраться в особенностях аэродинамики машины. Большие усилия для продолжения испытаний «Стрелы» приложили не только я, Кочин и Горский, но и Рыбко, что во многом решило вопрос дальнейших испытаний. Когда летчик-испытатель разобрался в чем дело, он загорелся интересом к испытаниям и настаивал на целесообразности их продолжения. Доводы и уговоры недоброжелателей не подействовали на него. Решающим стал ваш запрос о состоянии работ со «Стрелой». Комиссия решила повторить полет. Рыбко еще до нового полета потребовал установить в кабине самолета прибор, который поможет ему определить угол набора высоты. В мастерских ЛИИ тут же изготовили пригодный, хотя и примитивный, прибор. Его установили в кабине. Перед полетом Рыбко долго сидел в кабине, осваивался с новым положением ориентиров, поднимал и опускал хвост и, наконец, заявил, что готов вновь попробовать машину в воздухе. Наконец летчик-испытатель попросил убрать из-под колес колодки и начал разбег после взмаха флажка. Через несколько секунд машина оторвалась и Рыбко после небольшого выдерживания постепенно начал увеличивать угол атаки. Самолет непривычно задрав нос послушно полез вверх. После набора высоты одна тысяча триста метров, летчик начал разворот. Вначале осторожно, а потом все энергичнее. Рыбко стал испытывать «Стрелу». Он делал горки, виражи и все остальное, что положено во время первых полетов, и не спешил садиться. Затем летчик «бросил» управление, а самолет уверенно продолжал лететь по прямой, покачиваясь вокруг своей продольной оси на пять-семь градусов. Покачивание по солнечным бликам было хорошо видно. На посадку машина шла с довольно большой скоростью. Имея хороший запас скорости, летчик легко приземлился на три точки. Так завершился второй полет «Стрелы» и первый нормальный полет самолета, оказавшийся вполне успешным. Дальнейшие летные испытания «Стрелы», после нескольких полетов, проводились на Переяславском озере уже зимой, а затем вновь в Москве. Теперь дело оставалось за достижением сверхзвуковых скоростей полета. Дефект самолета, обнаруженный комиссией — поперечные колебания — мы смогли устранить. Вот теперь перед вами САМ четыре, имеющий форму летающего крыла малого удлинения с большой, переменной по размаху стреловидностью и двухкилевым вертикальным оперением на концах крыла. Ввиду отсутствия реактивных двигателей, самолет оборудован двумя моторами типа М Сто, с соосными винтами, вращающимися в разные стороны. Получение скорости более девятисот километров в час достигается при использовании сверхзвуковых винтов.