- Там камушки на асфальте, - подсказала она. – Много драгоценных камней. Ищите хорошенько. Вон их сколько. Вам всех и не собрать.
Парни принялись елозить на четвереньках по тротуару, старательно собирая воображаемые камни. Их лица при этом выражали алчный восторг и нетерпение. Они хватали с асфальта полные пригоршни воздуха, запихивая его в карманы, за пазуху и даже в рот. Соловей-разбойник, обнимавший столб, глухо подвывал, извиваясь всем телом. Его руки сцепились так крепко будто их намазали клеем или дегтем.
- Чтоб впредь не повадно было, - весело бросила им девушка и беспрепятственно продолжила свой путь.
Теперь она шла не оглядываясь, твердо зная куда идет. Она спешила. Однако по мере приближения к намеченной цели поступь ее замедлялась, становясь менее уверенной. На пути встали новостройки. Но они не могли обмануть девушку. Обогнув типовую пятиэтажку, она юркнула в узкий проход между облицованными бело-голубым кафелем стенами и оказалась в закрытом со всех сторон дворе. Здесь, стыдливо спрятавшись за густыми кронами узловатых деревьев-старожилов, чудом сохранился такой же старенький одноэтажный домишка. К нему-то и направилась девушка, вздрагивая и прячась в черных провалах теней при каждом подозрительном шорохе.
Ночь стояла безветренная, таинственно-тихая. Было довольно прохладно, но девушка не ощущала холода и не могла понять, почему в разгар лета все окна плотно закрыты. Внутри было темно, отчего дом казался монолитной бесформенной глыбой. Нет, не ночь пугала ее, не недвижные, вырубленные из сказочного черного камня деревья, а возможность встречи с теми, с кем встречаться ей было нельзя.
Стараясь не производить шума, она осторожно приблизилась к дому и, встав на цыпочки, заглянула в окно. К ее разочарованию и облегчению одновременно, занавески были плотно задернуты. Она подошла к другому окну, потянула на себя створку – безрезультатно. Девушка обошла все окна, так ничего и не добившись. Где-то поблизости, а может и вдалеке – все звуки в гулкой ночной тиши кажутся ближе и громче – хлопнула дверь. Девушка отпрянула, как вспугнутая лань или застигнутый на месте преступления воришка, и бросилась наутек.
Она бежала долго, не разбирая дороги. Сердце неистово колотилось, но она не остановилась до тех пор, пока окончательно не перехватило дыхание.
Отдышавшись и немного придя в себя, девушка забралась в первый попавшийся двор, тихий и черный, как все вокруг, отыскала укромное местечко среди жестких стеблей садовых цветов и свернулась там жалким комочком.
Ей очень хотелось, смакуя и анализируя каждую прожитую минуту, мысленно вернуться к событиям минувшего дня, таким значительным для нее, таким невероятным, но волнения и усталость сделали свое дело, и она мгновенно уснула.
Однако и сон ее не был безмятежным. Девушку тотчас начали терзать кошмары: Стремительное падение в никуда... Искаженное ужасом и болью лицо мужчины.Страшный в своей нечеловеческой пронзительности женский крик – ее собственный крик. Тщетно силясь проснуться, она стонала сквозь стиснутые до скрежета зубы, металась, подминая под себя цветы, и наконец затихла.
ГЛАВА 3
Скрипнула дверь. Девушка испуганно распахнула глаза. Солнце светило весело и приветливо, протягивая сквозь листву косые, еще мутные со сна лучи. На крыльце дома, выпятив круглый голый животик, стоял мальчуган с зажатым в кулачке горшком. На нем была только короткая, замявшаяся в гормошку рубашонка. Он спустился босиком в сад, ища место, где бы пристроиться. Заметив в цветах девушку, удивленно уставился на нее круглыми пуговками глупеньких глаз, часто-часто заморгал и вдруг разразился громким ревом.
Непрошенная гостья вскочила, заметалась по двору в поисках выхода. На плач ребенка появилась заспанная женщина в ночной сорочке. Девушка успела спрятаться за стволом дерева.
- Господи, опять удрал! В такую-то рань! Ну что мне с тобой делать! – напустилась на малыша женщина, звонко шлепнув его по голенькому заду. – А ну марш в постель. Живо!
Насильно увлекаемый матерью в дом, малыш не переставал реветь и все смотрел и смотрел, выворачивая шею, в ту сторону, где пряталась незнакомка.Как только дверь за ними закрылась, девушка выбралась из сада, отряхнула платье и нехотя побрела наугад вдоль безлюдной еще улицы.
К полудню ей ужасно захотелось есть, но у нее не было при себе ни денег, ни сумки. Как назло, на каждом шагу попадались то рестораны, то кафе, дразнившие ароматами. Девушка мужественно проходила мимо. Но в конце концов не выдержала и решительно шагнула в очередное, попавшееся на пути кафе.
В просторном, красиво оформленном зале почти никого не было. Молоденькая официантка, обслуживавшая пожилую пару, обернулась к вновьвошедшей так резко, будто ее окликнули по имени, и, забыв о своих клиентах, поспешила к ней.
- Добрый день. Проходите пожалуйста, - лучезарно улыбнулась она. – Где вам будет удобнее?
- Вон там, в уголочке, если можно. – Девушка подбородком указала на столик, наполовину скрытый кадкой с ветвистым фикусом.
- Разумеется можно, дорогуша, - ворковала официантка, провожая гостью к столику. - Очень уютное местечко. Вот, пожалуйста, меню.
- Не надо меню, - прервала ее девушка и безапелляционным тоном начальника, диктующего указ машинистке, проговорила, неотрывно глядя ей в глаза: - Горячий чай, сыр, омлет с ветчиной и тостами, оладьи со сметаной.
- Собственно говоря, время завтрака уже закончилось, а омлета с ветчиной вообще нет в нашем меню, - несколько смешалась белокурая, веснушчатая официантка. - Но для вас... Я постараюсь что-нибудь сделать. – И, не обращая внимания на раздраженные взгляды покинутой ею пожилой пары, она поспешно скрылась за резной перегородкой, отделявшей кухню.
Не прошло и четверти часа как перед девушкой появился завтрак, именно в том виде, в каком она его заказала. Окинув содержимое тарелок ликующим взглядом, она без промедления приступила к трапезе, уничтожая все подряд и жмурясь от удовольствия. Утолив первый нестерпимый голод, она стала есть совсем медленно, подолгу задерживая во рту каждый кусочек, стремясь прочувствовать его вкус и те ощущения, которые он ей дарил.
Наспех покончив с заказом двух других своих клиентов, официантка прислонилась спиной к стене и так стояла, не шелохнувшись и не спуская глаз с юной посетительницы все то время, что та завтракала. На ее лице застыло выражение умильного раболепия, явно ей не свойственного.
Промокнув губы салфеткой, девушка наконец поднялась и неспеша направилась к выходу. Официантка последовала за ней.
- Спасибо. Все было очень вкусно, - бросила через плечо девушка.
И услышала в ответ:
- Заходите еще. Будем очень-очень рады.
Официантка проводила ее до самого выхода и долго глядела ей вслед с тем же подобострастием на лице. Прежде чем скрыться из виду, девушка обернулась и помахала ей на прощание рукой.
Определив по городским часам, что до заветных шести еще уйма времени, она заметно помрачнела. Ей не хотелось бесцельно слоняться по улицам, выставляя себя напоказ. Даже мимолетные взгляды прохожих смущали ее. Она шла странноватой семенящей походкой, вздрагивая всем телом от гудков автомобилей, скрежета тормозов или чьих-то громких возгласов, шла так, будто в любую минуту готова была вскинуться и умчаться без оглядки. Только вот куда?
И в то же время на лице ее блуждала изумленно-счастливая улыбка. Широко раскрытыми глазами она впитывала все, что ее окружало – самые обыкновенные дома, цветы и деревья, вечно спешащих куда-то людей. Но больше всего ее привлекали дети, шумные и суетливые, жизнерадостные и беззаботные – семенящие за ручку с папой и мамой, гоняющие на газоне мяч, проносящиеся мимо на самокате или велосипеде. Будучи не в силах оторвать глаз от пухлого, розовощекого карапуза, удобно устроившегося на материнских руках, девушка, как зачарованная, пошла следом. Если бы ее не остановил настороженно-удивленный взгляд матери, неизвестно, сколько бы она так за ними шла.