В этот момент в бок танка впилось сразу три выстрела из «РПГ‑7». Стрелки шли на смерть, они ее и нашли, скошенные очередями. Но один из зарядов ручного противотанкового гранатомета все же остановил танк, который задымился. А потом рванул боекомплект. Выбравшегося еще до взрыва танкиста застрелили.
Идущие следом бронетехника и пехота еще могли смять оборону и захватить позиции моджахедов.
Оглушенный Хайбибула лично руководил боем. От близкого взрыва в его ушах стоял звон. Голос охрип. Он смотрел на происходящее, и его душа заледенела. Он понимал, что сейчас будет конец. И с отчаяньем смертника охрипшим голосом отдал приказ на последнюю самоубийственную атаку.
И люди, выбираясь из щелей, пошли вперед. Из укрытия с ревом вылетел последний оставшийся на ходу пикап и лихо развернулся. Застрекотал крупнокалиберный китайский пулемет в его кузове, посылая длинную бестолковую очередь.
— Аллах акбар! — послышался многоголосый крик, перекрывая грохот выстрелов.
И моджахеды пошли вперед. Лицом к лицу с врагом. Смерть на смерть — и пусть Аллах рассудит, кто ему дороже. Такую войну Хайбибула любил. После таких побед он ощущал, что его дело правое, поскольку Всевышний опять за него!
Передовая линия правительственных солдат дрогнула. Один боец бросил оружие и кинулся назад. И вскоре за ним устремились остальные. Чиркнула стрела ПТУРа по корпусу второго «Т‑72», не повредив его. Танк развернулся и двинулся обратно, даже не думая стрелять.
— Отступают! Аллах акбар! — что есть силы вторил вою десяток глоток Хайбибула, вскакивая на бетонное заграждение и паля из своего автомата куда-то вдаль. Он не мог сдержать ликования.
Он в очередной раз убедился в том, что у правительственных сил слабая пехота. Ее мало. Ей не хватает напора и мужества. Если бы сегодня в атаку шли отборные силы САА, те же «тигры», или иранцы, или «Хезболла», все могло бы сложиться совершенно иначе. Но большинство солдат воюет плохо. Они неважно владеют техникой, которой у них много — гораздо больше, чем квалифицированных специалистов. И офицеры в массе своей слабы. Поэтому пять дней назад, захватив эту самую школу, правительственные войска не смогли здесь закрепиться, окопаться и были с треском выбиты Хайбибулой. Моджахеды же вгрызаться в землю и рыть укрепления научились уже давно, поскольку нерадивых бойцов просто расстреливали. Правительство Сирии не могло себе такого позволить. Оно заискивало перед своими солдатами, поэтому эта военная масса постоянно умудрялась сдавать позиции, отвоеванные элитными частями при поддержке авиации.
Хайбибула устало присел на бетонный кубик рядом с насыпью у разбитого забора. Вокруг закружились возбужденные боевики. Ему поднесли двухлитровую пластмассовую бутылку с холодной водой. Он жадно присосался к ней. Сегодня жара — жаркий бой, жаркий воздух, жаркое солнце.
На сегодня все кончено. Вряд ли враг отважится на новую самоубийственную атаку. Значит, транспортная артерия не закроется. Не прервется поток боеприпасов. И будет возможность воевать дальше. Вот только как долго?..
Ночь прошла спокойно. Хайбибула, вернувшись в свой штаб в здании бывшего муниципалитета около городского рынка, проспал в подвале десять часов без сновидений.
Следующий день начался спокойно. Бомбовые удары не возобновлялись. Обеим воюющим сторонам нужна была передышка.
На одиннадцать часов был запланирован военный совет главных полевых командиров, фактически являющийся властью в осажденном городе. Там нужно определиться по важным вопросам и с согласованной позицией выйти на Большой совет, формально числившийся в Бекрае верховным органом управления.
Данное действо должно было состояться на территории полуразрушенной мебельной фабрики, расположенной как раз рядом с сержантской школой, которую вчера обороняли. Это был рубеж обороны, куда пришлось бы вчера отступать, если бы не удалось удержать школу.
Хайбибула шел туда с тяжелой душой, зная, что на этом военном совете ему предстоит еще один бой. Может, даже не менее тяжелый, чем вчера. И не менее важный. Ведь, как показывает опыт, вооружение и многочисленность армии — это далеко не все, что нужно для победы. Главное — сплоченность, чистота помыслов и идей. А вот со сплоченностью обстояло не слишком хорошо. И сегодняшний военный совет должен тут стать судьбоносным.
На просторной, огороженной двухметровым забором и почти не затронутой бомбежками территории мебельной фабрики в укрытиях из бетона, за валами песка была размещена различная техника — пикапы, «Хаммеры», русские и английские бронетранспортеры. Сновали вооруженные люди. В ста метрах отсюда была действующая больница. Моджахеды специально ее не закрывали — наоборот, насильно сгоняли туда как можно больше женщин и детей, чтобы окрестности не бомбила авиация. Эта хитрость срабатывала до поры до времени.