Она услышала, как в палату кто-то вошел, но крутить головой не могла и, лежа на животе, не видела ничего кроме ног в черных брюках и длинного белого халата. Фигура не издавала никаких звуков: ни слов, ни вздохов… казалось, даже не шевелилась. Кто-то просто рассматривал ее, довольно внимательно, и в следующую секунду голос все-таки раздался:
- Ты так отчаянно стремишься умереть, я даже не знаю, что сказать. Одиннадцать часов я провел над обгоревшей, полумертвой девушкой, и, если б это был не я, тебя бы здесь не было. Тебя бы вообще не было. И… я не жду благодарности. Послезавтра у тебя еще одна операция. Пришлось пересаживать кожу, брать ее понемногу, осторожно, чтобы все сложилось как пазл, а шрамы были не шире, чем царапина. Тебе будут сшивать нервы послезавтра, и это буду я. Да, опять я. Снова я. Как обычно. Я.
- Армх… - девушка, вроде бы, попыталась что-то сказать, но у нее ничего не вышло.
- Я не знаю, насколько ты психически здорова. Ты должна была эвакуироваться с остальными, но полезла в центр пожара. Осознаешь всю ответственность своего проступка?
- Хн…
- Не выйдет. Тебе лучше не пробовать сейчас говорить, ничего не выйдет, ты только потеряешь силы. Знаешь… больше всего на свете я боялся, что ты не очнешься. – Мужчина сел рядом. – Что твой организм не выдержит… - Он немного прилег, осторожно, почти не касаясь тела пациентки. – Я побуду немного здесь, послежу за давлением, температурой… введу еще обезболивающее, но чуть позже, иначе оно не будет успевать выводиться из организма, а лишняя нагрузка тебе сейчас ни к чему.
Этот знакомый, одновременно пугающий и приятный голос. Она слышала, и слезы лились из глаз сами собой. Мужчина лежал, и легонько поглаживал короткие, обгоревшие волосы, он медленно придвигался ближе, поднося свои губы к уху девушки: «тебе плохо, и я рядом, ты опять творишь ерунду – я все равно рядом; ты начала мне вредить, а я все еще здесь, здесь, и я никуда не уйду, поняла? Из-за тебя я проживу лет на десять меньше, чем планировал, но оно того стоит».
Ей больше не снились сны, может организм еще не пришел в себя, а, может, в ней что-то сломалось. Если, конечно, это было возможно: девушка обладала самым гибким стержнем из всех возможных. Стержнем, позволяющим не сойти с ума в мире нищеты, сильного психоэмоционального воздействия, в мире насилия и изнасилований. Защитная реакция укрепилась, унося физическое на дальний план, но преувеличивая эмоциональное. В этом были свои плюсы, но и свои минусы.
Она помнила, как, входя в очередную квартиру увидела высокого, высокомерного мужчину, старше ее как минимум на десять лет. Злого, замкнутого, зацикленного на своих проблемах и убеждениях. Он проваливался в пропасть, и, хотела она того или нет, схватила его за руку, и легким движением руки вытащила на поверхность. Своей утрированной непосредственностью она обычно вызывала у людей непонимание и ярость, но, как ни странно, ни в этот раз, и рука, которую она схватила, сжала ее с такой силой, и притянула к себе, что вырваться оказалось не просто. Более того. Невозможно.
И склизкие, жадные руки скользили по телу, которое более всего на свете жаждало свободы. Так ей казалось. Но если задуматься, нужна ли эта свобода? Девушке, которая, когда ее обретала, сама проваливалась на дно, живя в страхе, циклясь на тяжелых, внутренних переживаниях. Она сходила с ума, и чувствовала это, пугаясь, и изо всех сил цепляясь за рассудок.
На самом деле свобода нужна каждому человеку. Но свобода и избегание ответственности – разные веще, не так ли?
«Хел, ты настолько невменяемая, что, я думаю, стоит закрыть тебя в психиатрической больнице» - вновь раздался жуткий голос над ухом. «Что ты на это скажешь? Ничего, конечно, невменяемые не могут нести за себя ответственность».
Внутри все опустилось, а сердце начинало колотиться с неистовой силой. Хелен раскрыла глаза и попыталась посмотреть в сторону, потому что тон врача необратимо менялся. Пальцы рук, которые он над ней заносил становились ужасающе длинными, словно лапы паука, а ладонь теперь выглядела крохотной и мерзкой.
Он не мог проводить ей операцию, потому что он был в здании вместе с ней. Операцию имеет права проводить дежурный хирург, который не стал участником пожара. Что происходит?