– Я тебе не верю! – Синие глаза Трейси наполнились слезами. – Люси любит Теда. Ты просто завидуешь и ревнуешь! Вот почему ты это сделала.
Трейси всегда обожала Мег, и ее враждебность больно ранила.
– Это неправда.
– Тогда расскажи нам, что ты ей наговорила, – потребовала Трейси. – Пусть все услышат.
Одна из ленточек букета расползлась во влажных пальцах.
– Я только напомнила ей, что нужно оставаться верной самой себе.
– Она и была такой! – крикнула Трейси. – Ты все порушила.
– Я, как и все вы, хочу, чтобы Люси была счастлива. А она не была.
– Это ты определила по одному разговору вчера вечером? – уточнил отец Теда опасно низким голосом.
– Я ее очень хорошо знаю.
– А мы – нет? – вздернул бровь Мэтт Джорик.
У Трейси дрожали губы.
– Все было чудесно, пока не явилась ты.
– Это не было чудесно. – Мег почувствовала, как струйка пота скользнула вниз меж ее грудей. – Просто Люси старалась, чтобы вы так думали.
Экс-президент Джорик окинула Мег долгим изучающим взглядом и наконец прервала напряженное молчание:
– Мег, – сказала она тихо. – Что ты наделала?
Этот мягкий приговор заставил Мег осознать то, что она должна была предвидеть с самого начала. Во всем обвинят ее. И, возможно, они правы. Никто другой не считал этот брак такой уж ужасной затеей. Почему признанная неудачница вообразила, что ей лучше знать, чем всем им?
Она поникла под властным давлением голубых глаз Нили, унаследованных от предков, прибывших в Америку на «Мэйфлауэре».
– Я… я не хотела… Люси не была… – Видеть такое разочарование в глазах женщины, которой она беспредельно восхищалась, было даже хуже, чем выдержать осуждение собственных родителей. К последнему Мег, по крайней мере, привыкла. – Мне… я сожалею.
Нили Джорик покачала головой. Мать жениха, известная своей способностью сравнивать с землей напыщенных знаменитостей в своих телеинтервью, уже готова была накинуться на Мег, когда раздался успокаивающий голос ее мужа:
– Мы, возможно, чересчур сгустили краски. Дети, может быть, как раз сейчас улаживают все вопросы.
Но они ничего не уладят. Мег это знала, так же как и Нили Джорик. Мать Люси изучила свою дочь достаточно хорошо и понимала, что та никогда не нанесла бы семье такого удара, если бы не решила все окончательно.
Один за другим все отвернулись от Мег. Обе пары родителей. Сестры и брат Люси. Главный шафер и дружки. Она словно перестала существовать. Сначала ее собственные родители, а теперь вот это. Все, кто что-то значил для нее, все, кого она любила, списали ее со счетов.
Мег не была плаксой, но слезы уже давили на веки, и она поняла, что пора поскорее убираться отсюда. Никто не заметил, как она начала бочком пробираться к передним дверям. Она повернула ручку и выскользнула наружу, слишком поздно осознав свою ошибку.
Замелькали вспышки. Зажужжали телекамеры. Внезапное появление подружки невесты в тот самый момент, когда новобрачные должны были обмениваться клятвами в верности, вызвало настоящую бурю. Кое-кто из зрителей на трибунах напротив церкви привстал, чтобы рассмотреть, что творится. Репортеры рванулись вперед. Мег бросила свой букет, быстро повернулась и ухватилась за тяжелую железную ручку обеими руками. Но дверь не открывалась. Ну конечно. Заперта в целях безопасности. Отщепенка оказалась в ловушке.
Репортеры накинулись на нее, напирая на оцепление агентов безопасности у нижней ступеньки.
– Что там происходит?
– Что-то пошло не так?
– Произошел несчастный случай?
– Президент Джорик в порядке?
Мег прижалась спиной к двери. Вопросы сыпались все чаще, все настойчивее.
– Где жених и невеста?
– Что, церемония уже закончилась?
– Скажите нам, что случилось.
– Я… мне стало нехорошо, вот и все…
Их крики заглушили ее слабый ответ. Кто-то заорал, чтобы все «заткнулись, к чертовой матери!». Она сталкивалась лицом к лицу с мошенниками в Таиланде и с уличными головорезами в Марокко, но еще никогда не чувствовала себя настолько не в своей тарелке. Мег снова обернулась лицом к двери, топча букет, но замок не поддавался. То ли никто внутри не заметил того, что с ней стряслось, то ли ее нарочно бросили волкам на съедение.
Все зрители на трибунах повскакали на ноги. Мег в отчаянии огляделась вокруг и увидела две узкие ступеньки, ведущие к тропинке, огибающей церковь. Она бросилась вниз почти вприпрыжку. Зрители, не попавшие на трибуны, сгрудились на тротуаре за оградой церковного двора: некоторые с детскими колясками, другие – с сумками-холодильниками. Мег подхватила юбку и бросилась бегом по неровной, выложенной кирпичом дорожке к парковке позади храма. Наверняка кто-нибудь из агентов безопасности впустит ее назад в церковь. Ужасная перспектива, но всяко лучше, чем столкнуться с прессой.
Едва добравшись до асфальта, она увидела одного из шаферов. Стоя к ней спиной, он открывал дверцу темно-серого «мерседеса». Церемония явно отменена. Мег сообразила, что не сможет вернуться в гостиницу в том же лимузине, что и другие участники брачной церемонии, и рванула к «мерседесу». Она рывком открыла дверцу со стороны пассажирского сиденья в тот момент, когда включился двигатель.
– Не могли бы вы подбросить меня до гостиницы?
– Нет.
Мег подняла взгляд и встретилась с холодными глазами Теда Бодина.
Один взор на его упрямо сжатые челюсти убедил ее, что Тед никогда не поверит, что она не в ответе за случившееся, особенно после того, как она допрашивала его во время репетиционного ужина. Она начала было лепетать, что сожалеет о причиненной ему боли, но он не выглядел страдающим. Он казался, скорее, раздраженным неожиданными неприятностями. Ну чистый бесстрастный робот! Хорошо, что Люси его бросила.
Мег одернула юбку и неловко шагнула назад.
– Э-э… Тогда ладно.
Жених покинул парковку не спеша. Никакого визга шин или рева мотора. Он даже коротко махнул рукой кое-кому из стоящих на тротуаре. Его только что отвергла дочь бывшего президента Соединенных Штатов на глазах всего мира, а он и виду не подавал, что случилось что-то особенное.
Мег подошла к ближайшему агенту безопасности, который наконец впустил ее обратно в церковь, где ее появление было встречено с той осуждающей враждебностью, которую и следовало ожидать.
На ступенях церкви пресс-секретарь президента зачитывал спешное заявление без всяких подробностей, просто короткое сообщение, что церемония отменена. После стандартной просьбы к публике уважать личную жизнь молодой пары пресс-секретарь поспешил назад, игнорируя вопросы. В поднявшейся суматохе никто не заметил одинокую фигурку, облаченную в темно-синее платье хористки и белые атласные туфли-лодочки, которая выскользнула из боковой двери и скрылась в соседних задних дворах.
Глава 3
Эмма Трэвелер еще никогда не видела Франческу Бодин такой расстроенной. С тех пор как исчезла Люси Джорик, прошло уже четыре дня; женщины сидели в беседке в тенистом дворике позади дома Бодинов. Отражаясь в серебристом шаре, установленном среди роз, Франческа казалась еще миниатюрнее, чем была на самом деле. За долгие годы знакомства Эмма никогда не замечала, чтобы подруга плакала, но пятно от туши под одним из изумрудных глаз выдавало Франческу, каштановые волосы растрепались, а на лице в форме сердечка проступили усталые морщинки.
Хотя Франческе уже исполнилось пятьдесят четыре – она была почти на пятнадцать лет старше Эммы и намного красивее, – их глубокая дружба коренилась в общности интересов. Обе были англичанками, обе вышли замуж за профессиональных игроков в гольф и обе гораздо больше интересовались хорошими книгами, чем рисковыми замахами на зеленых полях. И самое главное, обе любили Теда Бодина: Франческа лютой материнской любовью, а Эмма с неизменной преданностью с того самого дня, как они познакомились.