-Знаете, какая у нее любимая часть тела?- он неожиданно спросил. Он показался мне таким чувствительным в этот момент. И почему-то Я стала завидовать той странной незнакомке с клубничным сиропом вместо крови.
-Догадываюсь...- ехидно сказал я.
-Мизинчики.
-Мизинчики?- я переспросила ни, потому что не поняла, а чтобы собраться с мыслями.
-Они самые маленькие и не могут двигаться. Ей кажется, что другие пальчики их ущемляют.- Я боялась вмешиваться в ход разговора. Он был как бут-то на какой-то грани.- Мне, наверное, уже пара. Дела знаете ли.- Вадим резко перестал есть.
-Да-да конечно. Я понимаю.- Я расстроилась. Он собирался уходить и мне, как маленькому ребенку казалось, что это я во всем виновата. Маленькими мы проявляем жуткую жестокость к сильным или равным нам, но когда мы видим кого-то кто не может за себя постоять мы готовы биться на смерть, что бы его спасти. Вопрос насколько мы сильны и как скоро найдем того, кто настолько слабее нас, чтобы в нас проснулся маленький герой. Я нашла такого. И я чувствовала себя виноватой.
Люди бывают разные и двух одинаковых не найти. Но мне кажется, что все мы одинаково эмоциональны, когда нас никто, ни видит. Как глубоко мы можем закрыться из-за одного ужасного дня. Также быстро нас можно согреть маленьким счастьем в лютый холод. Он задержался и предложил:
-Давайте обменяемся телефонами. Вдруг мне снова захочется с кем-нибудь поговорить.- Вот такое событие.
Как это ни странно, но противоположности инстинктивно чувствуют к друг другу симпатию. Это связано с тем, что генетически, чем сильнее отличаются друг от друга родители, тем больше генов и возможностей выжить получит будущее потомство. С одной стороны логично, но с другой так ли долго могут просуществовать отношенья и основанные на взаимных различиях. Примеры конечно можно найти везде, но статистики это не делает. В природе хватает статистических примеров, как отношений на один раз ради потомства, так и отношений на остаток существования. В природе куда больше примеров полигамного спаривания ради большей статистической возможности заиметь потомства. В западной Австралии Фаскагели(крошечный сумчатый) за одну ночь оплодотворяет до двенадцати половых партнерш, а поутру истощенные от такой активной сексуальной жизни все самцы умирают... Настоящее самопожертвование ради любви. В другом случае Самка кальмара спаривается сразу с несколькими самцами и откладывает яйца. У некоторых видов жаб детей воспитывает один отец, а детей у него огого сколько. Тем не менее, он заботливо с ними справляется. Девяносто пять процентов лесных птиц предпочитают моногамный образ жизни. Самец мухоловки-пеструшки оплодотворяет самку, селит ее у себя в дупле, а пока она откладывает кладку, он находит другое дупло и организует новую семью, как только вторая самка откладывает яйца, самец возвращается к первой семье. Обитающие в Австрии синицы поступают хитрее, прекрасно осведомленные об распутнических повадках самца, самка, откладывая яйца, прячет их в мягкую подстилку. Самец ни уходит, так как яйца еще не начали появляться, по его мнению, а когда он один рас приходит и взирает на три уже отложенных яйца самки уже и след простывает и самцу приходиться воспитывать детенышей в одиночку. В засушливой Южной Африке самка земляного волка сидит с детенышами весь день, а с наступлением ночи с ними сидит отец, пока самка наедается термитами. Львы живут прайдами (гаремами), где один лев и у него множество самок. А многие насекомые живут в рабстве у одной главной самки - королевы. Лебеди выбирают себе пару на всю жизнь, и все детеныши воспитываются в любви и согласии. Крабы, найдя свою половинку, сцепляются с ней клешнями и никогда больше ни отпускают. В природе все уже было, и каждый выбирает свое в многообразии взаимоотношений. Кто-то старается спариться, как можно с большим количеством самок, кому-то нужны только дети, и размножении для них только способ, кто-то держит сексуальных рабов целыми колониями, а кто-то никогда не отпускает своих любимых...
Я узнал о ней совершенно случайно. Ее отец был довольно влиятельным человеком, поэтому мне приходилось иметь с ним дела по вопросам ведения дел. Близки мы не были, но он был человеком искренним, поэтому эти дела были совсем не в тягость.
Однажды мне позвонила Она. Ее отец много про нее рассказывал, он вообще ей очень гордился, но вживую я никогда ее, ни видел, и тут вдруг звонок. Это было странно.
-Здравствуйте, мне нужна ваша помощь. Вы меня, может быть, не помните. Вы ведете дела с моим отцом время от времени.- Она говорила быстро, но не взволновано, без лишних эмоций.
-Возможно...- честно говоря, я ни собирался ей помогать, я собирался оказать ее отцу услугу, позвонив и сказав, что она просила у меня помощи. Однако она продолжала.
-Давайте встретимся сегодня. У меня вопрос жизни и смерти.- Ее голос начал дрожать, видимо официальное представление, по ее мнению, закончилось, и приток адреналина стал влиять на речь.
-Сегодня я скорей всего занят.- Все стандартно.
-Отложите. Я у Вашей двери, Вы дома, я знаю. Я знаю, что у вас сегодня нет срочных дел. Я не прошу много внимания, уделите мне пять минут по дороге к делам. Мне надо от вас кое-что. Мы договоримся.- Она стала говорить еще быстрее. Видимо она меня ждала ни один час, чтобы быть в такой осведомленности.
-Хорошо. Ждите меня в небольшом кафе напротив. Видимо, вы с ним хорошо знакомы.- Я съехидничал, давая понять, что я тоже ни дурак. Хотя если честно было очевидно, что ей до этого нет дела.
Я оделся и проследовал в кафе. Я думаю, она провела в нем много времени, дожидаясь этой встречи. Я заказал что-то поесть, коль уж пришлось здесь очутиться, и присел за ее столик.
-Вы хирург. Мне нужно одно средство в огромном количестве. Вы можете его достать... я знаю.- День был совершенно обычный. Я часто бывал в этой забегаловке. Те же столики, та же официантка, те же довольно безвкусные картины на стенах, люди за окном копошатся, в вечном потоке надуманных дел. Только одна женщина, сидевшая напротив меня, полностью нарушала нормальность обычной жизни. Одета она была вульгарна, вела себя, как будто находилась под действием каких-то наркотиков, окружающее ее не волновало, в глазах, отражающих какое-то сумасшествие, виделась только ее цель. Я был ее цель. В психиатрической лечебнице или в камере приговореных к смерти, это выглядело бы куда естественней. Внешне она была спокойна, но ее глаза светили безумием, как два прожектора.- Вы работаете с моим отцом. В качестве услуги мне или отцу закажите для меня эти лекарства.- Она протянула список. Все препараты довольно известные, но простому смертному их не получить, тем более в таких количествах, какие хотела она.
-С Вашим отцом мы давно уже не работаем. Он уже на пенсии. А ваш список слишком обширен. Можно поинтересоваться с какой целью Вам это нужно?- вопрос был вполне по делу.
-Мне нужно. Я вам заплачу. Могу что-нибудь сделать для вас...- мгновенная пауза. Тон ее был, как будто она торгуется за буханку хлеба на рынке, заработав небольшой семейный бюджет на валютном рынке.- Хотите меня поиметь? Я могу доставить вам удовольствие, я многое умею, и на все согласна.- Сначала мне показалась, что она приготовилась к этому разговору, но глядя, как плохо она ведет переговоры, я понял, что это все спонтанно. Ее предложение исходила ни из того, что она может предложить, а из того что ей нечего терять. Не смотря на, то, что выглядела она очень даже сексуально, заниматься с ней сексом я бы рискнул, только под дулом пистолета. Если говорить об эмоциях, которые она могла вызывать, то страсть было бы в конце списка, а на первом месте стоял бы страх. Животный вековой страх, перед чем-то непонятным, прямолинейным, и для кого твоя жизнь ни имеет никакого смысла.