Начальница: Какого права?!
Василискина:
Двести лет назад,
Когда восстание случилось,
Мы все от счастья удивились,
А после удавились враз.
Любая власть - мужского тона.
Я говорила это всем.
Но нет, прошла резня,
И вновь царицы появились.
Вам пуповины режем мы.
Отныне - Женское Безвластье.
Мы все - бойницы и анархи.
Да здравствует Женпендоздрастье!
Цеховые:
Женпендоздрастье!
Начальница:
Женпендоздрастье!
Сонечка:
Женпендоздрастье!
Верочка:
Женпендоздрастье!
Юрия: А теперь стреляй в Начальницу!
Начальницу повалили на пол и дали свёклы. Кровь полилась по всему цеху, провозглашая молодость нового мира. Акробатиски стали прыгать и делать детей с другими цеховыми дамами. Через кровь рождались новые девочки, на лбу у которых была красная метка - огромный ноль, означающий будущую весёлую жизнь. Все новорождённые девочки прыгали вместе с фокусницами, распевая с трибунами марши и оперетты. Кругом был праздник нового дня.
Сонечка: Я думаю, пора нам сжечь старинные дела.
Верочка: Ты верно смеешь. Я - крыло.
Женская анархия разрезала труп Начальницы и стала им под жигать весь Женский Цех. Закону рье полыхало. Видно было, как дамы понимают свою жизнь. Соня и Вера провозгласили новую женскую историю, новых женщин и женское будущее. Особенно важным решением была отмена любой одежды. Всем было просто хорошо и очень забавно. Наступали новые женские времена. Теперь Соня и Вера были во главе движения Свободных Женских Губ.
КАРТИНА ВТОРАЯ. ВОЙНА.
I
Пролили красную слезу
Две дочери густого мира.
Всё гениальное - мертво,
Всё то, что есть - давно забыто.
Десятки лет идёт война.
На поле битвах гибнут дамы.
Им некогда сойтись сполна -
Хотят они иной программы.
Кто был могучей, стал пустой.
Кто был златой - в гробу смеется.
Не будет больше зал пустой,
Отныне все места забьются.
Гробы с телами нежных тел
Распространяются внезапно.
Всё больше девушек лежит
В уютных домиках занятных.
Успей сбежать из дома женщин
Скорей укройся вдаль от них.
Теперь рождаться стало лишним:
Умри, но не отдайся им.
Они придут, возьмут твой хлеб.
Всё женское сотрут в тебе навеки.
И будешь мертвой спать как снег
Рукой хватаясь матери за веки.
Тульская Мойва: Тесновато мне, сестрицы. Женщиной быть хочется, да всё какая-то сухая смесь давится.
Сонечка: Волю дали сестры сестрам - рожай и притягивайся. Нет, они выдумали себе животы и побираются по жизни.
Верочка: Скоро мы найдём себе жизни и погубимся.
Революционерки начали свою кампанию по истреблению чужих волосищ, но получили отпор и со противление со стороны престарелых девиц, именуемых Старицами. Кажется, нет никакого смысла противиться новой жизни, н о те были преданы своим могилам и не смогли отступиться. Одну из Стариц поймали и уже заканчивают дорезать.
Буревестница Роза: Да чего она мечется-то? Я ж её не остужала.
Набугойка: Резать женщину - всё равно что слезой топиться. Никак ты её не изрежешь - она матерь земли.
Тульская Мойва: Повесь-ка ты её части, Феклуш, Верочке праздник исполнится.
Феклуша забирает частицы Старицы и выгружает их на соляную горку. Части тела слетают по железному уклону и падают в свои виселицы. Феклуша аккуратно проверяет все верёвки правосудия и вздёргивает части тела Старицы во имя женской консолидации.
Верочка: Соня хмурая. Я её ночью грудью боевой отпаивала, но она всю будущую жизнь будет стужиться.
Феклуша: Хорошо быть женщиной.
Буревестница Роза: Верно топчешься!
Набугойка: Хорошо не быть, особенно женщиной.
Тульская Мойва: Истину царапаешь, милость ты моя!
Пауза.
Феклуша(Буревестнице): Мать твоя умерла.
Буревестница Роза: Да подожди ты, у меня Женпендоздрастье рожается.
Революционерки бредут в поисках жертв. Они оставляют за собою мёртвые деревни, города, страны, планеты, мироздания и концы всего. Они забирают всё, поскольку сами ничего никогда не имели и не могли ощутить себя живыми. Забирать жизнь - это единственный их способ зарабатывать себе бытийство. Сейчас они мучают очередную свою проводницу в мир живых.
Шальная: Красивые у вас работы в сирени, девоньки, да я на них не словилась.
Верочка: Чего же ты хочешь, ловилка?
Шальная: Суп изготовить жене, да уснуть тёплой.
Сонечка: Еду, как и жизнь, мы забираем себе.
Шальная: Да я и не жалюсь, красавица. Своё я уже возымела. Пусть я прахом буду, но не приму другой жизни.
Набугойка: Нет, ты не гениальна. Ты только думаешь. Возможно, у тебя талант есть и можешь из себя выдавить. Но ты только среднее, ты только международное положение показываешь. У тебя нет ничего выдающегося. А мучка твоя от того, что ты не хочешь принимать среднюю степень. Смирись со своей средней частью и упокойся.
Сдирают оставшуюся кожу Шальной. После, насилуют её тельце, в котором уже тысячи лет не было ни одной живой капли. Воцаряется гул из мрака.
Верочка:
Душу свою мёртвую вывела наружу
Свет огней людских смазал ей бока.
Сонечка: Хватит людиться, перестаньте кланяться.
Тульская: Я Розе давно говорила на счёт своей судьбы. Мы вырежем ещё двести, но женщины закостенелись и это щепотка. Мы должны убить ещё миллионы женских вымыслов.
Феклуша: Я думаю, и я не могу не думать. В этом мой женский огонь.
Буревестница: Всё верно. Мы убили многих девиц. Мы порезали множество девочек. Но нам необходимо решиться для похода в последние страны Стариц.
Верочка: Я слышала, что существует какой-то дом, где Старицы хранят свою великую наследницу и тайну.
Сонечка: Нам нужно найти этот дом и выжечь его. Так мы откроем себе новое время.
Революционно-военным маршем отправились они искать таинственный дом Стариц. Однако каждая из них много отдала революции и не готова была к межженской войне. Женпендоздрастье стоит этой жертвы, но они стали сомневаться, нужна ли эта жертва им самим. Много сомнений и много дум. Пусть лучше стреляются - пока они ещё смогли бы это оправдать и показаться красивыми. Но потом - потом всё это будет частью их внутренней карикатуры, которая не похожа даже на действие от назойливой тоски и клопов скуки.
Верочка:
Не зная, что делать и куда идти
Мы можем отправиться восвояси.
Но если уверены и сможем прийти
То будем убийственны и с кровью в мясе.
Сонечка:
Воинственной волей сжигая путь
Мы заберемся торжественно.
Феклуша:
Найдём себе дом и закинемся мокро
Отдавшись таинственной вере ночной.
Верочка:
Ночь лишь питает мою кровь без богини.
Я состою из пространств негодяев.
Сонечка:
Нет никаких мужских слов в наших листьях
Прости прими, что мы умираем.
Набугойка (несущественно пропадая): Храм! Бери его, нечестивого!
II
Старица обитает здесь вместе со своими мёртвыми надеждами. В храме пустынно, везде лежит песок и аромат прошлого. Некогда жившие портреты богини блистают в своей бывшей могущественности, но от пустоты человеческой веры они утратили свои соки. Старица зажигает свечу и поправляет свой платок. Она знает, что женская война унесет всех её сестер, дочерей, матерей, бабушек и внучек. Большей ей ничего не осталось вытерпеть: сейчас юные воительницы покажут ей красную долину будущего, а потом на её трупе напишут великое слово - Женпендоздрастъе. Старица оборачивается к ним и зовёт рукой. Так она близится к своему триумфу.