========== Глава 1. Чимин никому ничего не должен. ==========
Жир.
Он вываливается из-под пояса джинсов, обрастает лишними слоями на конечностях.
Свисает.
Жир.
Он хоронит под собой намёки на талию и пресс.
Любые контуры.
Жир.
Щёки размером с бейсбольные мячи.
Одышка.
Мрак.
Жир.
Его избыток отвратителен.
Фу.
— Фу.
Безобразным. Уродливым. Убогим. Вот таким себя чувствует Чимин. Настолько убогим, что держит зеркало в шкафу и занавешивает чёрной шторкой (маминым старым халатом). Все эти шмотки с ярлыками «XXL», купленные на рынке, настолько огромные, что их можно раздать современным пиратам в качестве парусов.
Бывает до боли смешно, но на самом деле, не очень. Не очень - прятать в ящике лезвия и иногда коситься на пустующую холодную ванную. Но чересчур хорошо развитое воображение Чимина преподносит ему картинки, от которых тошнит. Вот его здоровую тушу лапают чужие руки, вот для него вызывают подъёмный кран, и со всего мира съезжаются телевизионщики для срочного репортажа, люди ходят по площади с транспарантами и с омерзением выкрикивают: «Жирный мёртв! Смерть жирным!». И все кипят от ненависти.
Какая-то мания величия, так? Скорее всего, никто, кроме родителей по Чимину плакать не будет. Никаких глобальных сокрушений и перемен его исчезновение не принесёт. Как и исчезновение многих других людей, не отличающихся или не успевших отличиться ничем выдающимся.
Разволновавшись, Чимин идёт на кухню, открывает холодильник и думает, что ещё один двойной чизбургер, наконец, успокоит его нервы.
***
Перерыв между парами в полчаса летом - это не компанейские душевные разговоры в молодёжной среде, а снова мокрая насквозь футболка, пропотевшие складки, вода на сгибах колен и локтей, взмокший затылок.
Терпеть приходится потому, что одногруппник обожает лужайку перед университетом, потому что она «как будто из американских сериалов». Ким Тэхён волей судьбы или злого рока (спасибо всем совместным проектам в рамках обучения) приставлен к Чимину в качестве собрата по несчастью, им предстоит провести вместе две недели, клепая скучное исследование по социологии.
Солнце печёт, как ошалелое, оно сходит с ума, а штиль добавляет перца. В такие минуты Чимину хочется умереть раньше, чем его тело расплавится. Он боится ненарочно затопить Сеул.
Даже в тени под зонтиком нет спасения. Приложив ко лбу бутылку с ледяной водой, Чимин держит наготове уже бесполезный для использования носовой платок, каким до этого вытирал пот.
А Тэхён, насупившись, сидит в телефоне. Ему плевать на задания, ему нужно договориться о встрече на выходных. Он славится своей безбашенностью и многочисленными связями (Чимин не думает, что тут уместно считать отца из Министерства по образованию). Помимо того, что Тэхён красавчик, каких поискать, он - мега общительный. Для Чимина, чей уровень связи с социумом равен «выйти из комнаты, чтобы поздороваться с маминой подругой, давай, мальчик, ты сможешь» - в нереальной степени. Практически непостижимой. Конечно, Чимин стесняется. Он заметил, что Тэхён сел подальше и даже не стал придвигаться, прекрасно понимая, что уже сам факт - быть прилюдно выставленным к доске с «тушкой» приравнивается к наказанию или проклятью.
Тэхён рождён вызывать восхищение. Экстраординарный, эффектный, пафосный и дерзкий, милашка? О нём. Красить волосы в нежно-розовый с сиреневыми кончиками? Норм. Да, он мажор, может быть, не совсем хорошо воспитанный и годным характером не отличается, но… Чимин привык верить, что даже в самых гнилых людях обязательно найдётся что-нибудь потрясающее.
— Так, сколько ты, говоришь, весишь? — Тэхён доедает второй сэндвич и облизывает окольцованные тонкие пальцы.
Он может есть, сколько угодно, потому что - гляньте-ка, у него богическое телосложение, так ещё и фитнес три раза в неделю.
…Задыхаясь от жары и высунув язык, Чимин вяло поворачивает голову.
— Что? Сколько вешу? Я не говорил вроде.
Чёрт, он снова густо раскраснелся по самые уши. Тэхён язвительно ухмыльнулся, и в его прекрасном лице прорезалась чуть ли не дьявольщина.
— А что, сто кило - такой уж секрет? — он залился смехом, его изумительную шутку услышали подошедшие друзья, и тоже начали ржать.
Не смеяться. Ржать. Чимин знает, в чём отличие. Знает и то, что большинство, гнетущее меньшинство, увеличивается в геометрической прогрессии и чаще в том случае, если у большинства есть лидер. Тэхён такой и есть. Он поднимается с подстеленного полотенца, кидает его Чимину.
— На, утрись, — он наклонился и шепнул на ухо: — Надеюсь, что через две недели ты обеспечишь нам зачёт, тушка. Бывай.
Он уплыл со звенящим потоком радостных голосов, а Чимин так и остался сидеть, прикрытый тканью и чувствуя, как спина наливается тяжестью, как вспыхивает лицо и запотевают стёкла очков. На какие-то несколько секунд все взгляды на площадке уставились на него, как на гнилостный волдырь, выросший из глины.
Конечно, Чим не мог знать наверняка, что многие даже не заметили, что произошло, но это ощущение… О, это непередаваемое ощущение, скользкое и страшное, будто прямо сейчас всем есть дело только до тебя, и они обязательно запомнят и сохранят в памяти твою оглушительную неудачу, прорезавшую молнией ясный день. И будут говорить о ней часами. Годами. Столетиями передавая из поколения в поколение, из уст в уста, подобно легендам. История о неповоротливом жиробасе.
…Тихонько скрутив полотенце в рюкзак, чтобы выстирать дома и по возможности вернуть Тэхёну, Чимин поднялся и побрёл в сторону главного входа, но на последней ступеньке сделал разворот на сто восемьдесят градусов. Люди расходились, уступая ему дорогу, некоторые морщились, нечаянно соприкасаясь с влажной кожей, некоторые смеялись (возможно, всё ещё о своём) или делали страшные глаза. И ни один. Ни один человек не улыбнулся искренне или исподтишка, мол «наплюй на них, ты клёвый». Никто не заметил: «Эй, чел, а знаешь, если ты постараешься и прекратишь нападать на холодильник - из тебя выйдет такой милашка!».
Они ничего ему не должны, разумеется, как и он им.
Чимин невольно «врезается» в глаза тем, кто беспокоится о своём весе, тем, кому нужен повод донять слабого, некая отдушина, тем, кому больше нечего делать, кроме как насмехаться над грузным парнем. Иными словами, об него запинаются такие же люди, только вместо знака «+» в колонке «толстый», у них «!».
========== Глава 2. Чимин слышит «Бом-бом-бом». ==========
Итак, он бесцельно брёл прочь, обогнув людную аллею, пролегающую по прямой от университетских стен, и свернул в проулок, ведущий к узеньким улочкам. Довольно приятным, учитывая прорастающую то тут, то там зелень и поднявшийся в низине ветерок. Народу в будний день здесь куда меньше. Витрины магазинов, преимущественно, с красивой одеждой (отсутствие забегаловок и кафе по пути - для Чимина одновременно разочарование и радость).
«Все проблемы зарождаются в голове».
Чимин голову жалеть не любил, одно из его достоинств - умение вести мысль от исходной до конечной точки, рассуждать, при этом, не пользуясь подсказками всемогущего интернета, тыкая в гаджет.
Он шёл, глядя под ноги, на затёршиеся мыски кед, и размышлял. Почему люди жирные. Не те - накопившие парочку лишних кило или девочки, визжащие о ставших тесными джинсах. Настоящие.
Жирными становятся по двум причинам.
Либо ты ешь, как свинья, причём всё подряд и нечеловеческими порциями (что-то тщательно заедая), либо тебя кормят, тщательно вмещая то, что «заедается». Любовь ли то искомое, а может страх, или в учебниках по психологии сплошь и рядом кривда - в каждом конкретном случае рассматривается отдельно. Генетические и биологические факторы Чимин не берёт во внимание, хотя бы потому, что его родители люди довольно компактные. Кстати, низкий рост - ещё один булыжник на бусы под названием «ко дну».
Также Чимин знает две дочерние причины - лень (с ней всё понятно) и эгоизм, тот самый плохой «эгоизм» равный жалости. Образно, когда ешь, ругаешься на себя и тут же гладишь по животику. Совокупность проходит метаморфозу и шьёт канву комплекса неполноценности, аккуратно и почти незаметно. И если так, то дальше - страшнее.