Барни открыто вошел в магазин через главный вход с набережной. Чего хитрить, когда он и вправду идет повидать своего кузена. Сомерсет приходился сыном тетке Барни, светлокожей гаитянке, и моряку из Нантакета, сыну шведских эмигрантов. В полную противоположность черному Барни, он был белокож и светловолос, так что кузены совсем не походили друг на друга. Это никак не мешало им отлично ладить. Именно поэтому, решив устроить тайное свидание с Полем, Барни сразу же вспомнил о Сомерсете. Шипчандлер жил на втором этаже над магазином. Его квартира, вытянутая в длину, как и сам магазин, в отличие от нижнего помещения была обставлена очень скупо. На крашенных белым стенах висели вещицы, доставшиеся Сомерсету от отца и все как одна связанные с китобойным промыслом. На огромном полотне красовался гарпунер, стоящий в весельной шлюпке и вглядывающийся в кровавую пену, которую оставляет за собой уплывающий кашалот. Картина дышала жестокостью и романтикой, отличаясь удивительной цельностью: нос шлюпки был того же цвета и формы, что и спина кашалота, от которой тянулся к людям трос гарпуна. Невозможно было понять, чья судьба сложится трагичней — охотника или его чудовищной жертвы. Единственной мебелью в гостиной служил окруженный стульями стол красного дерева. Ровно в одиннадцать двадцать пять Барни в полном одиночестве уселся за него. Сомерсет обслуживал клиентов внизу, а все остальные еще не подтянулись.
В одиннадцать тридцать в незапертую дверь служебного входа проскользнула Марта. Она поднялась наверх и присоединилась к Барни.
— Все в порядке? — спросил тот.
— Слежка — мое ремесло, — ответила Марта, смеясь. — Пусть-ка жирный неумеха Лоуренс попробует меня переиграть!
Через пару минут они услышали глухое звяканье китайского колокольчика в магазине. С лестницы донесся звук шагов, и они увидели входящего в комнату Поля. Он был одет в дождевик и полосатую шапочку с помпоном. Щеки его покрывала трехдневная щетина, а на носу красовались квадратные солнечные очки: типичный клиент Сомерсета, не вызывающий никаких подозрений.
Еще через четверть часа пришла Тара. Чтобы избавиться от возможной слежки, ей пришлось зайти в большой супермаркет и выйти через служебный вход. Наконец, к огромному удивлению Поля, с опозданием в десять минут появился и сам Александер. Дипломат и блестящий аналитик, он никогда не обучался специфическому ремеслу разведчика и представлял собой самое слабое звено во всей цепочке и самую легкую добычу для службы наружного наблюдения Лоуренса. Накануне Марте пришлось взять его в оборот и разработать целый сценарий (визит к больной матушке, отъезд на машине ранним утром, множество маневров на пустынных дорогах, чтобы засечь наблюдение, переодевание на автостоянке и приезд в Ньюпорт под видом туриста). Все это отлично сработало. Слежки за ним не было.
Когда все оказались в сборе, Барни объявил, что Тайсен свяжется с ними по телефону. Будучи одним из младших сотрудников, он не пользовался такой свободой передвижения, как остальные. Как и всем агентам-аналитикам, ему полагалось всегда сидеть в бюро в Провиденсе. Тайсен обещал позвонить им с мобильного около полудня, и они смогут поговорить по громкой связи.
Все присутствующие уже знали о разговоре Барни и Поля. Все отдавали себе отчет в опасности, которую представляла собой группа Хэрроу, все понимали неизбежность крупномасштабной диверсии. Все, несмотря на лояльность, были убеждены, что Арчи совершил серьезную ошибку, согласившись положить конец расследованию.
— Я разговаривал с Керри, — сообщил Поль. — Она вылетела рейсом компании «Свис», села в Нью-Йорке в шесть тридцать. Присоединится к нам через час-другой.
— Нам нет необходимости ее ждать, — отрезал Барни. — Она покажет нам оригинал фотографии, но не думаю, что на ней есть что-то новое по сравнению с присланной копией JPG.
Барни протянул Полю фотокопию снимка. Все остальные достали свои экземпляры и стали вглядываться в лица участников семинара 67 года.