Они пошли по аллее, засаженной уже зеленеющими грабами. Попадавшиеся им прохожие, наклонив голову, быстрым шагом направлялись к выходам из парка, как рыбаки, спасающиеся от бури.
— Как дела в клинике? — спросила Керри. — Все еще собираетесь выкупить нижний этаж?
— Кто тебе об этом сказал?
Поль полагал, что она, как и он сам, окончательно порвала с прежней жизнью.
— У нас ведь было одно ремесло, верно?
Поль обернулся и удивленно посмотрел на нее.
— Ладно уж, бросим тайны. У меня подруга работает в твоей клинике. Она получила диплом психолога в тот же год, что и я.
— Трейси?
— Она специально ничего тебе не говорила. Дала обет молчания.
Зеленоватые глаза Керри блестели. Поль вгляделся в ее худое лицо и загадочный изгиб губ. Время стерло с ее лица последний налет юности, проявив присущую зрелости строгость. И все же Поль не совсем узнавал Керри.
— Тем лучше, — сказал он, — не придется вводить тебя в курс предыдущих событий. Что ты еще знаешь?
— Трейси позвонила на прошлой неделе. Она сказала, что ты взял отпуск на месяц. Я сопоставила это с твоим звонком. Ты опять в деле, Поль?
— Арчи попросил меня об услуге.
— Для Конторы?
— Арчи больше на них не работает. У него своя фирма.
— Какая? Разве он что-то еще умеет делать?
И тут Поль понял: волосы! На Керри была скрывавшая их ирландская шляпа. Лицо без обрамления волос казалось хрупким и полуживым, как опера, представленная без оркестра.
— Он занимается тем же самым, но теперь работает на себя.
— А ты на него…
— Только временно. Он попросил помочь.
Они перешли горбатый мостик. Лужа под ним была исполосована дождем, а неподвижно сидящие в ней на доске утки казались прибитыми гвоздями.
— Рассказать тебе про дело?
— А как ты думаешь, зачем я пришла? Помнишь, о чем мы уговорились, когда уходили со службы?
— Забавно, но я думал, что семья и дети заставили тебя забыть…
— Похоже, ты плохо меня знаешь.
Они оказались в части парка, заросшей высокими раскидистыми деревьями. Густой полог листьев вяза и бука почти не пропускал дождь. Керри сложила зонт. Они шли рядом, не спуская взгляда с аллеи, которую иногда перебегали серые белки.
Поль рассказал Керри о вроцлавском деле, следе, на который навели англичане, и честно изложил все то, что оставалось в области догадок.
Керри слушала его, не прерывая.
— Еще одна история про биотерроризм, — сказала она наконец. — Излюбленная тема триллеров, которые я никогда не покупаю.
— Не думаю, что здесь все так просто. Холера — плохое оружие. Тут есть что-то, чего мы еще не понимаем, что-то гораздо более хитрое.
— Почему ты сказал мне по телефону, что все сошлось?
— Потому что я так думаю. Это дело для добровольцев. Во-первых, мы не можем рассчитывать на сотрудничество с ФБР. Нельзя, чтобы они знали, что мы проводим расследование, а это все усложняет. Во-вторых, экологи весьма чувствительны к вопросам политики. Обычные люди не видят разницы между классическими активистами и экстремистами. Если заметят, что мы следим за умеренными, возможен большой скандал, а если экстремисты узнают, что мы ими интересуемся…
Перед Полем на мгновение возникло изуродованное лицо Коуторна. Он оборвал фразу на полуслове.
— Нас должно быть немного, и мы обязаны полностью доверять друг другу.
— Кто еще будет в команде?
— Никого. Только мы двое.
Керри шла, не говоря ни слова, и ее молчание стало тревожить Поля.
На вершине холма в центре парка они увидели небольшой павильон, окруженный террасой. Металлические столы и стулья блестели после дождя. Заведение казалось закрытым, но внутри они различили желтоватый свет ламп. Поль и Керри вошли внутрь.
За стойкой скучал бармен, разглядывавший мокрый газон за окном. В сыром воздухе царил аромат пива и кофе. Керри встряхнула и сняла свой плащ. На ней была облегающая черная блузка и джинсы со складками. Закинув голову немного назад, она сняла шляпу и освободила волосы. Они были все так же великолепны, все в мелких завитках, отливающих тем цветом темного золота, каким мастера эпохи барокко выписывали нимбы вокруг голов святых на своих картинах. Удивительно, что на этих холстах зримый атрибут святости подчеркивает плотскую и почти греховную природу тех, кто его удостоился. У Керри с ее правильным и почти невыразительным лицом каштановая копна волос выдавала ум, энергию и глубоко запрятанное бесстыдство.
Поль скрыл свои чувства и поспешно обратился к официанту с просьбой указать им столик. Это выглядело нелепо, ибо все столики были свободны.