Это была смехотворная выходка. Сегодня она судила все это очень строго, хотя именно там и тогда она по-настоящему узнала себя.
— Полиция вела себя довольно жестко. Они накинулись на нас, чтобы рассеять.
— Вы были ранены?
— Да. Идиотское стечение обстоятельств. Я споткнулась и свалилась прямо под ноги легавому. Сломала правую лодыжку, но он ничего не понял. Заорал, чтобы я встала, и в конце концов схватил меня за волосы. Вокруг крутились фотографы, и назавтра эта сцена оказалась на первых страницах газет. Меня превратили в жертву и мученицу.
— И все-таки через два месяца вы вышли из организации.
Жюльетта помолчала. Как объяснить, что она тогда чувствовала?
Она, которую так долго травили, которую отец называл дебилкой и паразиткой, а мать никогда не жалела, вдруг испила чашу унижений до дна. Она валялась в ногах мужчины в каске и кованых сапогах, который над ней издевался, но взамен ее ждали возмездие и слава. Это была судьба святых и пророков, воскрешение, достойное самого Христа. Мир воздал ей должное, заменив последнее место на первое. Ей казалось, что она никогда не спустится с небес на землю.
Целых пятнадцать дней после происшествия она принимала важных шишек и раздавала десятки интервью. Поначалу все шло хорошо. «Зеленый мир» радовался шумихе в прессе, но вскоре стало совершенно ясно, что Жюльетта потеряла контроль над собой. Она втягивала организацию в свои мстительные планы и объявляла войну всему миру. Активисты движения пытались ее урезонить, но она продолжала спать по два часа в сутки и составлять многостраничные прокламации, рассылая свои послания по всему миру.
— Кто принял решение поместить вас в психиатрическую клинику?
— Не знаю. Я всегда считала, что «Зеленый мир», но у меня нет доказательств.
— Как долго вы там оставались?
— Три недели.
— А потом?
— Потом я вернулась в Лион.
Та осень была ранней и серой. Жюльетта вернулась к привычному самоуничижению. Она бросила принимать лекарства и днями валялась в постели.
— У вас больше не было контактов с «Зеленым миром»?
— Они исключили меня из своих рядов и, видимо, велели никому меня не навещать.
— Кроме Джонатана.
— Он тоже вышел из организации.
Мужчина и женщина заметно удивились, и она прибавила:
— Во всяком случае, он так мне сказал.
— Он стал жить у вас?
— Нет, у него была комната в районе Сен-Поля, но он часто приходил. Мы стали любовниками, если именно это вас интересует.
— Он вам нравился?
— Он смешил меня и был ласков. Заставил меня встряхнуться. Только из-за него я смогла сдать экзамены и найти место учительницы в Юра.
— Недалеко от вашей тетки?
— Ну да.
— А что он рассказывал о своих занятиях, своем прошлом?
— Он рассказывал о Соединенных Штатах.
На этом двое решили прерваться и отвели ее в комнату. Она чувствовала, что они дошли до того момента, когда все становилось возможным, даже насилие.
Глава 4
До самого последнего момента Поль не был уверен в том, что Керри сделает решительный шаг. Она его сделала. Керри прибыла поездом из Нью-Йорка, и Поль встретил ее на вокзале. На сей раз дождя не было, а значит, не было и причин, чтобы не расцеловаться. Керри подставила ему одну щеку, потом другую, держась сдержанно, почти по-военному.
Поль положил вещи Керри в багажник служебной машины, позаимствованной в Провиденсе. На вид вполне обычная сумка из телячьей кожи, но стоит, наверное, бешеных денег. В нее помещалось только самое необходимое. Может быть, она не собиралась оставаться здесь надолго? Или по-прежнему считала, что на задании надо держаться старых добрых армейских привычек: действовать по уставу и не позволять себе ничего лишнего? Поль уселся за руль и, не заводя мотор, обернулся к Керри:
— Готова?
— Да.
— Никаких сожалений и колебаний? Знаешь, еще есть время…
— Езжай, пожалуйста, и с этой минуты считай, что мы на задании, так что постарайся не говорить глупостей. Я говорю «постарайся»…
Поль улыбнулся и кивнул.
Им не нужно было ехать через весь город. Прямо от вокзала одна из дорог вела к побережью. За окном проплывали летние пейзажи. Погода радовала великолепием.