По виду Александера нельзя было сказать, что положение видится ему безнадежным. Получив диплом в Гарварде по специальности «международные отношения», он демонстрировал совершеннейшее презрение ко всему, не имевшему касательства к геополитике, проблемам стратегии и макроэкономики. Он не испытывал ни малейшего желания хлопотать по поводу сбежавших из клеток кошек и куда-то запропастившихся холерных микробов.
— Так как же тогда мы поступим?
На этого типа у Поля не хватало терпения, а тот факт, что он чем-то неуловимым смахивал на Наполеона, только обострял положение. Не он, конечно, продал Луизиану, но Поль подозревал, что Александер на это способен.
— Мы предоставим вам то немногое, что нам удалось накопать, но думаю, лучше всего вам самим провести расследование.
— Именно этим мы и хотим заняться.
— Тогда все отлично.
— Кроме того, что довольно затруднительно гоняться за террористами и одновременно разбираться в их писанине.
— Какой писанине?
— Нам надо, — уточнил Поль, — понять, откуда взялись их идеи, собрать все, что они опубликовали, уяснить себе, кто повлиял на них, а на кого они сами. Иными словами, сделать то, что вы и так сделали бы, зайди речь о бородачах, угрожающих нефтяным скважинам на Ближнем Востоке.
Поль все повышал голос, а Александер с оскорбленным видом подыскивал аргументы для контратаки.
— Дело не так безнадежно, — вмешалась Керри. — У меня есть время. Если хотите, я могла бы этим заняться. Надо собрать воедино все данные об этой группе, проанализировать их и запросить разные службы по интересующим нас вопросам. Верно?
— Конечно, — ответил Александер, избавленный от роли дуэлянта.
— Великолепно! — воскликнул Барни. — Прекрасная идея. Мы устроим вас прямо тут, в этом кабинете. Вы будете совершенно независимы, а мы снабдим вас всем, что необходимо.
Что ни говори, это было правильное решение. По крайней мере, у них наконец будет целостное видение событий, а не набор отрывочных сведений, которыми часто вынуждены обходиться оперативные работники. Поль обернулся к Керри. Она, как обычно, держалась бесстрастно и, набравшись нахальства, даже опустила глаза. Она сделала блестящий первый ход и Поль знал, к чему это приведет. Потасовка начиналась. Удовольствие тоже.
— А у вас, Поль, есть что-то новое? — спросил Барни.
— Да.
Теперь уже Керри посмотрела на Поля. Он явно припрятал какую-то карту, и она ждала продолжения.
— Вы помните о враче из Института Пастера, которого я видел в Париже?
— Специалиста по холере.
Александер произносил слово «холера» с таким выражением, словно принюхивался к отхожему месту.
— Да. Ознакомившись с информацией из Лондона, я решил с ним связаться. Поскольку все эти «новые хищники» испарились два года назад, я спросил его, не случилось ли в мире за это время чего-то нового с холерой.
Поль произнес слово «холера» с нарочитой брезгливостью, пародируя манеры Александера. Все повернулись к нему и заулыбались.
— Доктор подумал и рассказал мне об Островах Зеленого Мыса.
Тара, казалось, пытается вспомнить, где могли бы быть эти самые острова. Александер воспользовался моментом, чтобы заявить о себе.
— Это архипелаг у берегов Сенегала. Раньше принадлежал португальцам, получил независимость в тысяча девятьсот семьдесят пятом.
— И что там произошло?
— Год назад там разразилась эпидемия холеры.
— Я ничего об этом не слышал, — сказал Барни.
— Никто ничего об этом не слышал. В страну приезжает много туристов, и власти предпочли хранить молчание. Официально там ничего не случилось.
— А на самом деле?
— Ничего особенного.
Александер сдержал усмешку. Барни бросил на него недовольный взгляд.
— Они изолировали больных, провели гигиенические мероприятия и пресекли эпидемию.
— Больных было много?
— Несколько десятков бедолаг, живущих в хижинах без водопровода, мучились поносом. Всех, кроме одного старика, удалось спасти. Старику, похоже, и так оставалось недолго.
— Да уж, в этом деле чем дальше, тем круче, — съязвил Александер, доставая платок из кармана.
— Это, конечно, не сногсшибательно, но интересно, — поправил его Поль.
— Чем же? — спросил Барни.
Присутствие Керри отбирало у Барни последние силы, и он постепенно принимал свой обычный усталый вид замкнутого человека.