Она так резко вскинулась на кровати, что, похоже, сама удивилась, оказавшись с Полем нос к носу.
— А он-то меня полюбил, вот ведь как. И я его тоже любила. Семья была против, но с его образованием работу найти нетрудно. Никто так не умеет ладить с богатыми, как обнищавший богач. Он был главным администратором отеля «Мажестик» в Балтиморе. Пять звезд, и сам он заместо шестой.
Женщина глотнула коку, которую подала девочка. Поль поставил свой стакан на маленький столик у кровати.
— A я была прачкой в отеле. Так вот. Чего уж там дальше рассуждать.
— У Теда есть братья и сестры?
— Господи, нет! Я и этого-то рожала, думала, помру. Это я сейчас чуть располнела, а убери с меня жир, ничего не останется.
— Вы долго прожили в Балтиморе?
— Пока дирекция не расчухала. После родов нас выкинули на улицу. Бедняга Хэрроу! Вы ведь знаете, эти отели делятся друг с другом черными списками. Так вот, его никто не захотел взять на работу. Это был человек, созданный для своего дела, вот он и пристрастился пить. Совсем стал на себя не похож. Потом решил обратиться к родне, а эти белые мерзавцы, один богаче другого, выставили его за дверь.
Мария Розария замолчала и взглянула на Поля:
— Зачем я вам все это рассказываю? Через три года мой бедный Эдгар сдох как собака. Вот и все.
Едва удержав рыдание, она хлебнула еще коки. Напиток, похоже, вправлял ей мозги.
— А теперь скажите, зачем вы ищете Теда?
— Хочу предложить ему работу.
Поль решил импровизировать. Он сразу понял, что рассчитал верно.
— Приличные деньги? — спросила Мария, и глаза ее вновь заблестели.
— Вполне.
— Дай-то бог.
Теперь она была спокойна и улыбалась.
— Ему нужны деньги?
— Теду? Да у него никогда ни гроша не было, а ведь он птица того же полета, что и его отец. Ну, погрубее, может. Он не может работать, как все. Не знаю, что вы хотите ему предложить, но сразу скажу: на долгий срок не рассчитывайте.
— Не думаете, что он может где-то здесь прятаться?
— Не заглянув ко мне?
— Когда он был здесь в последний раз?
— Два года назад.
— Что он говорил?
— Глупости, как всегда. Он не охоч языком трепать, Тед, но уж если начнет, то все о заумном.
— О чем же?
— Откуда мне знать. Что он, наконец, нашел свою дорогу… Разглагольствовал о Земле, Жизни, Природе, все с большой буквы. Попробуй мы с вами так говорить, весь свет насмешим, а ему ничего. Как вам сказать? Эти слова идут к его глазам.
Она прикрыла кулаком рот и глухо закашлялась.
— Это у него от индейцев.
— Что?
— Все эти слова.
— Вы хотите сказать, что он научился у вас?
Увидев, что Поль удивлен, она уточнила:
— Я родилась индианкой, но монашки пропустили меня через свою мельницу… А Тед, он бывал у настоящих индейцев. Тут большая резервация недалеко, так вот, Тед уже в двенадцать лет пропадал там по несколько дней. Я-то этих краснокожих знаю. Не настолько они уж и больше индейцы, чем я, просто решили вернуться к истокам. Вот и пережимают, чтоб показать, что все это серьезно. Сидят целую ночь, уставившись на луну, и произносят каких-то три слова — ни дать ни взять священные заклинания. Меня-то не купишь на все эти штучки. Я думаю, все они просто жулики, но Тед, он во все это верит.
— Вы давно уже здесь живете?
— Мы приехали через четыре года после смерти Эдгара. Даже не знаю, почему мне захотелось вернуться в эту дыру. Вдоволь поболталась по Восточному побережью. Прачкой ведь ни черта не заработаешь. Можно было бы кое-чего наварить с мужиков, монашки мне бы уже не помешали. Но со мной ведь был Тед, да и жили мы почти всегда в одной комнате. Все гадюшники Филадельфии обошли, а потом я добралась до Детройта, чтобы заработать побольше, только дела шли все хуже и хуже. Тогда я и приехала сюда. У меня было немного деньжат, вот я и открыла забегаловку на берегу. Потом вышла замуж за Миллера, он давал напрокат лодки. Прокатил меня раз на веслах.
Она охнула как паровой домкрат, и Поль понял, что это вздох пополам со смехом. Фирменный номер, за это, должно быть, ее и прозвали Утренний Ветер.
— А что он говорил два года назад?
— Да я же сказала, что, дескать, нашел свою дорогу, и всякие глупости в этом роде.
— А поточнее?
— Что ему придется много поездить. И что-то в том духе, что мир станет лучше.
— Вы не заметили ничего необычного в его поведении или одежде?
— Нет.
Она задумалась:
— А может, и да. У него были новые часы. Большие такие, знаете, с множеством циферблатов и кожаным ремешком.