— Хотела она как лучше... — проворчала Синди. — Держи карман шире. Она меня ненавидит. И наверняка мечтает о том, чтобы мы развелись.
— Это не так, — возразил Тим спокойно.
— Нет, так! — крикнула Синди и швырнула в него мокрым полотенцем. — Я сто раз просила тебя: давай переедем! Незачем нам жить с твоими родителями, но тебе наплевать на мои просьбы!
— Если мы уедем отсюда, то тебе же придется куда труднее, чем сейчас, — возразил он. — Ты не справишься одна. Не забывай, что у нас двое непоседливых детей!
— Я ни на секунду не могу об этом забыть, — усмехнулась она, натягивая чулки. — Уж поверь. А в собственном доме мне будет гораздо спокойнее. Я не могу вечно терпеть выходки твоей матери.
— Она желает нам добра. Мама очень любит наших детей... да и тебя любит, только не может показать этого.
Синди истерически рассмеялась.
— Любит меня? Вот уж насмешил! Тим, как хочешь, но если ты не увезешь нас отсюда, то я уеду сама!
— И куда же, интересно мне знать, ты отправишься? — рассердился он. — Может быть, поедешь к своим родителям? Ну, допустим, они рады будут увидеть внуков, но вряд ли поддержат тебя в твоем решении уйти от мужа. Да и вообще, о чем я говорю! Я никуда не отпущу детей!
— Я и спрашивать тебя не буду! — Голова Синди снова появилась над ширмой. — Ты весь день проводишь в офисе. Так что даже знать не будешь, когда и куда я уеду.
— Не волнуйся, мама мне обо всем расскажет.
— Подай мне платье! — рявкнула Синди.
Тим с сомнением взглянул на помятый наряд, валявшийся уже даже не на кровати, а на полу.
— Какое именно? — спросил он, решительно открывая створки шкафа.
— Ну уж нет! — воскликнула Синди. — Только то, что приготовлено для сегодняшнего вечера! В каком бы оно виде ни было! Твоя мать только рада будет, если я появлюсь, одетая как замарашка. Даже знаю, что она скажет: «Такая дешевка, как Синди, достойна идиотского наряда!»
— Она никогда так не скажет.
— Ну конечно! И еще добавит, что от бывшей актрисы другого ждать и не приходится! До сих пор не знаю, откуда ей стало известно, что я когда-то хотела стать кинозвездой!
Тим прикусил губу. Он и сам сожалел о том, что как-то ляпнул о неудавшейся карьере Синди при матери.
— Ладно, я согласен, — со вздохом отчаяния сказал он. — Мы переедем. Завтра же я начну искать подходящий дом, хорошо?
Синди тут же сменила гнев на милость. Она накинула пеньюар и выбежала из-за ширмы, чтобы обнять мужа.
— Правда? — спросила она, прижимаясь к нему.
— Клянусь, — пообещал он, видя, как горят ее глаза. — Если тебе так здесь плохо...
— Твоя мать совсем не плохая женщина, — затараторила Синди, — и я уверена, что она будет мне нравиться гораздо больше, когда мы станем реже видеться. Пойми, Тим, у нас своя жизнь, а у твоих предков — своя. Дети должны жить отдельно от родителей.
— Ты же знаешь, почему я решил привести тебя сюда после свадьбы, — сказал Тим, целуя ее в шею. — Я считал, что тебе будет легче справляться с близнецами, если рядом окажется моя мать.
— Да-да! Я понимаю! — Синди наградила его поцелуем в губы и снова убежала. — А теперь выбери мне, пожалуйста, платье из тех, что висят в шкафу.
Тим достал бледно-розовое, до пят, и протянул Синди. Она что-то одобрительно проворчала.
— Мы действительно переедем? — спустя минуту спросила она, приводя волосы в порядок.
Тим, возившийся с детьми на полу, поднял голову.
— Зачем ты опять возвращаешься к этой теме? Если я что-то пообещал, то сделаю. Неужели ты меня плохо знаешь?
— Этот вечер станет самым счастливым в моей жизни, — с радостной улыбкой произнесла Синди. — Скажи, Тим, ты никогда не жалел о том, что женился на мне?
Он улыбнулся. Сомнения перестали его терзать после второй ночи, проведенной с Синди.
— Ни разу, — подтвердил он. — Я люблю тебя.
Она кинулась ему на шею и наступила босой ногой на обломок автомобиля.
— Ой! — воскликнула она. — Что у нас тут, авария?
— Да, кажется, новые игрушки уже потерпели крушение, — сказал Тим, подхватывая ее на руки и целуя. — Что поделаешь, вот такие у нас дети!
Супруги вышли из комнаты за пять минут до официального начала приема, когда услышали, что к дому подъезжают гости. Синди остановила Тима у лестницы, поправила ему галстук-бабочку, а потом шепнула: