— Понимаете теперь, отчего в селе косы косили легко, и отчего наши резные изделия из липы высоко ценились за чистоту работы, а про осетровые крючки рыбаки буквально сказки рассказывали. Вроде того, что они сами к рыбе липнут.
— Пап, а для чего ты это нам рассказываешь? — поёрзав под взглядами братьев, задала мне вопрос Катюша.
Я аж усмехнулся про себя. Ну надо же, как эта троица в школе спелась. Без слов роли распределяют.
— Задание у меня для вас будет. Вы же сейчас всё равно школу пропускаете?
Так-то да. По моей вине жёны их в школу не отпускают. Перестраховываются.
— Пф-ф… Да нам та школа… — презрительно поморщился Пётр, — Мы с нашими домашними церберами почти на год вперёд ушли. Так, для виду ходим. Учителя нас уже спрашивать перестали. Пятёрки автоматом получаем. Вот скажи, отец, зачем нам нужна школа, если нас дома учат лучше и быстрей?
Юношеский максимализм — штука опасная. Там всё делится на чёрное и белое, а все полутона посылаются в задницу.
— Я в школе не только учился, но и с девчонками знакомился, и друзей себе заводил, — начал я не спеша, наблюдая за реакцией на свои слова.
— Мамки жмотничают. Карманных денег по пять рублей в неделю дают. Я хотел Ленку в итальянскую кондитерку сводить, но там можно на десятку вдвоём наесть, если не больше, — нахохлился Станислав.
— Больше, — уверенно заявила Катюня, — Ленка панна котта любит, а она у них по два рубля за штуку. А сама такая маленькая! Я даже заметить не успеваю, как её съедаю! И это мне одной панна котты хватает, ну ладно-ладно — двух, а твоя Ленка такая обжора, штук шесть проглотит и не подавится! Потом чай попьёт и ещё сабайон у тебя попросит. Так что она одна тебе рублей в пятнадцать выйдет, — тут же подсчитала предполагаемые убытки Станислава его практичная сестра.
— Не такие уж и большие деньги, если для мастера, — дипломатично заметил я, заставляя детей думать, и это сработало. Уши навострили, — Вы уже большие. Так что сводить девушку на свидание и за свой счёт теперь скоро сможете. Было бы желание.
— Это каким образом? — первым откликнулся Станислав, что и не удивительно.
Ленки, они такие Ленки. Особенно, если сластёны. Долго ждать не будут. Того и гляди с кем-то другим в гости к итальянцам согласятся сходить.
— Вы же видели у меня на поясе эту штуку? Что это, по-вашему? — выложил я на стол наградной кортик с темляком.
— «Анна» третьей степени. Боевая, — уверенно определил Пётр.
— То есть — это награда? — спросил я у него.
— Да ещё какая! Это твоя? — восторженно ответил сын, видимо впервые увидев наградной кортик вблизи и потянул к нему руки.
— Конечно моя. Я её ещё студентом заслужил. Расскажу как-нибудь, когда время будет. Но речь не об этом. У меня сейчас существует проблема, в которой мне могут помочь только мастера из нашего Рода. И я их нашёл. Это вы.
Спевшаяся троица переглядывалась недолго, секунд пять, и на роль переговорщика был назначен Станислав. Красавцы, что могу сказать. По одним лишь взглядам друг друга понимают.
— У нас будет несколько вопросов. Ты нам на них ответишь? — сделал он очень неплохой стартовый заход.
— Безусловно, но пока лишь в тех пределах, которые я уже озвучил, — не стал я ему упрощать задачу.
Пусть с детства учатся, как и что нужно подавать в переговорах. После такого ответа мозги могут вскипеть, пока сообразишь, о чём можно спросить, а где наткнёшься на отказ. А если не так, то потом — оп-па, количество разрешённых вопросов исчерпано, а ты ничего не успел узнать.
Сын в ответ лишь усмехнулся, и кивнул головой, соглашаясь.
— Ты нам показал семейный артефакт и продемонстрировал, как он работает. Потом высказался про мастеров и их заработки и выложил на стол свой наградной кинжал. Между всеми этими действиями и событиями есть связь?
— Конечно. Самая прямая и я её не скрывал, — слегка обломал я сына в его демонстрации дедуктивных способностей.
— Должно быть ещё что-то, какая-то деталь, про которую ты нам не сказал.
— Их даже три. Японский флот, ЧВК и филиппинский спецназ, — кивнул я головой, давая им подсказку.
— Нам нужно посоветоваться.
— Даю три минуты, — развернул я в их сторону свои настольные часы с секундной стрелкой.
Дети шушукались до последнего, сбежав от меня к окну, и лишь моё покашливание заставило их вернуться на места.
— Ты хочешь, чтобы мы точили клинки! — выпалил Станислав, и чуть подумав, добавил, — Наградные.
— Браво! — изобразил я аплодисменты, — Но это не всё. Я разрешу вам ставить на лезвии свой вензель. К примеру, стилизованную первую букву вашего имени. Вот этому клинку не хватает индивидуальности и души, — ткнул я пальцем в свой кортик, — А про ваши все будут знать, что вы, мои дети, приложили свои руки к созданию награды.