— А что бы вы хотели от нас? Понятно, что пока я задаю вопрос чисто гипотетически. Окончательное решение могут принять только Парламент и Президент.
— Очень немного. Если мы заключим договор, к примеру, такой же, как с Новой Зеландией, то я могу вмешаться в ваше бедственное положение.
— Но Новая Зеландия вам платит, а нам платить нечем! — возразил мне премьер, — Филиппины — очень небогатая страна!
— Меня вполне устроит, если вы не станете возражать против того, чтобы я забрал себе территории, на которые ваша власть не распространяется, — позволил я себе грустную улыбку.
— Я догадываюсь, что вы имеете ввиду, но хотел бы знать ваш интерес более конкретно! — слегка побледнел Рамон Кампос.
— А что тут непонятного? Я говорю про южные острова, на которые ваша президентская власть по факту не распространяется уже много лет. Там нет ни одного правительственного учреждения, нет полиции, нет военных гарнизонов. Вы не первую сотню лет с ними не можете справиться, а сейчас южане станут союзниками меланезийских захватчиков, и что тогда? Выберетесь всем своим населением на пару маленьких островков и будете там держаться до последнего, надеясь на чудо? Предсказываю — продержитесь недолго. Максимум неделю или две, если повезёт — месяц. Потом закончится вода и еда.
— Какие именно острова вас интересуют? — поинтересовался Рамон, состроив кислую физиономию.
— Все отдельно стоящие, южнее четырнадцатого градуса широты.
— Но, это же… Это много! Чересчур много!
— Да полно вам. Всё равно вы их потеряли, и давно.
— Я уверен, что наш Парламент откажется обсуждать ваше предложение.
— Надеюсь, у каждого из ваших парламентариев есть своя яхта или пароход. Вот как только они не согласятся, так пусть в них садятся и сваливают, куда подальше вместе со всей своей семьёй и близкими им людьми. Я, очень даже может быть, озабочусь вскоре тем, чтобы выкурить папуасов с ваших островов, когда они будут полностью ими захвачены, но никого из парламентариев, а равно и остальных прочих членов правительства, точно видеть не захочу. Считайте, что ваши коллеги сделали всё, чтобы предать свою страну. Сами её спасти не смогли, и другим не дали. Раз вам всё равно, то я дождусь, когда договариваться станет не с кем и попросту возьму Филиппины "на шпагу". По праву сильного. Все острова заберу себе. Сколько их там у вас? Семь тысяч? Да не вопрос!
Опс-с…
Поворот. Такой риторики эти господа от меня не ожидали.
Их шустрый премьер замолк, и теперь растерянно обводит глазами свою делегацию, надеясь увидеть от них поддержку и хоть какую-то подсказку, позволяющую ему сохранить лицо.
— Я могу узнать, зачем вам это нужно? — промямлил он, спустя добрую минуту, — Наша страна оттого спокойно и живёт, что мы мало кого из крупных игроков интересуем.
— А отчего бы мне не взять в руки то, что само в них падает? — многозначительно постучал я по столу пальцами, стараясь изобразить умное лицо.
— Насколько мы знаем, интересы Новой Гвинеи курирует Франция, — нашёлся премьер с ответом.
— Интересно, каким образом они смогли сговориться с дикарями?
— Лет пятнадцать назад французы построили форт на западном побережье Новой Гвинеи. Сама Гвинея в то время состояла из десятков, а то и сотен мелких племён и все они воевали друг с другом. Французы сумели договориться с пятью главами наиболее сильных племён и дали им в руки огнестрельное оружие. Довольно быстро пять племён подмяли под себя всё население Новой Гвинеи. Сейчас Союз Пяти, как они себя называют — это мощная сила с огромной армией и тысячами рабов. Рабы обеспечивают их питанием и кораблями, а армии Союза грабят и порабощают соседей.
— Допустим это так. Но в чём выгода французов? Вряд ли от торговли с Гвинеей они могут получать большую прибыль?
— У Франции есть пароходы и монопольное право на внешнюю торговлю, — пожал премьер плечами, словно говоря об очевидном, — Никакой купец с каннибалами дел иметь не станет. Его попросту съедят. Меланезия выращивает кофе, какао, табак, добывает золото. Французы скупают всё за копейки, расплачиваясь старым оружием и недорогими промышленными товарами.
— И у Франции на юге Азии появилось пугало. Вполне управляемые силы, которые можно натравить на неугодную страну, приведя её к подчинению или уничтожению, — дополнил я речь премьера, — Отличный политический инструмент, который ничего им не стоит, а то и вовсе прибыль приносит. Очень красивый ход, — оценил я экономическую составляющую французской политики.