Примерно на этом моменте я и перестал слушать настолько подробную лекцию профессора, что сразу учебные занятия по травоведению вспомнились. А профессор по травоведению меня терпеть не мог, я, соответсвенно, платил ему тем же. Наше противостояние длилось едва ли не с первого занятия, когда я весьма неосторожно высказался, что в современном мире знания трав не так нужны, как боевые заклинания, например. С той поры оскорблённый в своих лучших чувствах преподаватель регулярно задавал мне самые каверзные вопросы, а я в ответ потихоньку ему гадил: перемешивал приготовленные для занятия растения и подсыпал на сидение чихательный порошок. Смешно и по-детски, но не терпеть же его постоянные издёвки?
Следующим испытанием для новичков на внеплановом занятии стало приготовление пищи на разожженным ими же самостоятельно костре. На этот раз мы с Лизом придирчиво каждую травинку и прутик осмотрели прежде, чем заново огонь разжигать. Остальное пошло как по маслу. Уж что-что, а готовить я умел. И, проинструктировав Лиза, как непрерывно поддерживать огонь примерно на одном уровне, я занялся кашеварством.
Сбегал к ручью, набрал в выданный нам помощником котелок профессора воду и, установив над костром самодельную треногу из срубленных подальше в лесу толстых веток вполне безобидного тутового дерева, подвесил к ней за крюк котелок.
Круто посоленная вода закипела быстро. Оставалось засыпать промытое зерно и в конце варки сдобрить кашу маслом, но тут снова случилось непредвиденное. Спешивший по своим наверняка очень срочным делам один из новичков каким-то невероятным образом зацепился ногой за треногу и перевернул её.
Пришлось мне проявлять чудеса акробатики, и одной рукой ловить падавшего в костёр разумного, а другой в это же время оттаскивать в сторону от опрокидывающегося котелка с бурлящим кипятком Лиза. Успел я только чудом.
Подбежавший сразу же после счастливого окончания инцидента Бартобас Норберт выдал несколько малопонятных фраз на своём родном языке, общий смысл которых сводился к тому, как же его достали разные косорукие и кривоногие уроды вроде нас. А нам с Лизом пришлось весь процесс приготовления пищи начинать заново.
Кривоногих и криворуких разумных, коими мы себя естественно не считали, тоже пришлось при первом же приближении к нашему костру отпугивать, с чем прекрасно справился Лиз. Даже я, уже привычный, немного перетрусил, встретившись с его вытянутыми почти в прямую линию зрачками и заметив кончик раздвоенного змеиного жала, выглядывающего у напарника изо рта при очередном яростном шипении.
Так мы с Лизом и готовили. И, несмотря на то, что к испытанию приступали дважды, справились с поставленной задачей раньше остальных новичков. Профессор хвалил нас и ставил всем в пример. И я, снова гордо задрав нос, снисходительно поглядывал по сторонам. Приятно, когда твои усилия не пропади даром, а вдвойне приятнее, когда тебя по достоинству оценили. Но вскоре сил на гордость у меня совсем не осталось.
Профессор, похоже, поставил перед собой цель выжать из нас всё возможное и невозможное за эти неполные двое суток, что нам предстояло в лесу проторчать, поэтому все мои мысли сосредоточились только на контроле собственных действий. Разве что изредка удавалось несколько раз краем глаза на Лиза покоситься и удостовериться, что тот пока ещё жив, несмотря на все усилия нашего учёного тирана.
Теперь я понимаю, почему на его внеплановые практические занятия студенты особо не рвались: мало того, что свой законный выходной теряешь, так и ещё пахать приходилось, как рабу на галерах Океании.
И поздним вечером, сидя у большого общего костра, что оборудовал сам ассистент профессора, никого и близко к огню не подпуская, я, прихлёбывал травяной час и с грустью вспоминал свою прежнюю беззаботную жизнь. Косился на примостившегося рядом уставшего и молчаливого Лиза и не понимал, хочу ли я отмотать всё назад или посмотреть, как оно будет дальше.
Пока особых проблем между нами не возникло, все сегодняшние казусы происходили исключительно по вине окружающих. Можно было надеяться, что мы с Лизом сработаемся, но я не настолько наивен, чтобы безоговорочно в это поверить. Решил посмотреть, как наше сотрудничество будет дальше развиваться, а потом уже выбирать. Тогда я еще и не предполагал, что выбор был только один, и я его уже сделал.
А когда нашей команде по жребию выпало первым дежурить у костра, я только обречённо вздохнул: «Дежурство так дежурство. Лучше уж сразу отмучиться, чем потом посередине ночи просыпаться». И когда все остальные разбрелись по своим палаткам, мы остались втроём: костёр, Лиз и я.
Говорить ни о чём не хотелось, двигаться лишний раз тоже. По молчаливому соглашению подкидывали хворост в костёр по очереди, а все остальное время просто сидели и молча смотрели на огонь. Языки пламени то вздымались высоко вверх, то припадали к самым углям.
Невероятное чувство единения с напарником и природой охватило меня. Бывают такие необъяснимые моменты, когда ты чувствуешь себя глупо по-детски счастливым без всякого на то повода. Вот такой момент я и испытал сидя ночью с Лизом у костра.
Очарование ночной тишины разрушило недовольное восклицание Лиза:
— Хватит мечтать, наше время давно вышло. Иди и буди следующую пару дежурных.
Да, умеет мой напарник настроение испортить, определенно умеет.
Растолкав похрапывающих сменщиков, я залез в нашу палатку, замотался в тонюсенькое одеяло и уснул едва ли не раньше, чем голова коснулась тощего валика, заменившего мне подушку. Пробуждение было безрадостным: рядом копошился Лиз, и, громко ругаясь, пытался выпутаться из сковавшего его одеяла, а где-то совсем рядом во всю глотку разорялся Бартобас Норберт, обнаружив, что дежурные бессовестно заснули, и костёр практически затух.
Тяжело вздохнул, выбрался из-под одеяла и выполз наружу. Солнышко приветливо подмигивало, птички чирикали, только бездарно суетившиеся разумные всю красоту этого чудесного утра напрочь убивали. Возникший словно бы ниоткуда рядом Лиз сунул мне в руки чашку с подгоревшей кашей (руки бы вырвал этим чудо поварам — такую кашу испортили!) и кружку с чаем.
Мы не спеша перекусили и стали собирать вещи, поскольку профессор, наконец-то изволивший проснуться, громогласно объявил, что в академию возвращаемся ровно через два часа. Но сборы затянулись почти до самого обеда. Снять и сложить палатки для многих оказалось непосильной задачей. Да и вещи почему-то обратно в рюкзак упорно вмещаться не хотели. В итоге последние пару часов мы с Лизом молча сидели со своими рюкзаками на коряге у затухавшего костра и наблюдали за суматохой, царившей в сворачиваемом лагере.
Когда последний рюкзак оказался плотно утрамбован, Августин Мартиллиусс установил переносной портал посередине опустевшей поляны и стал медленно вводить на панели настроек координаты академии. О том, что что-то пошло не по плану, я понял, когда рядом с медленно открывавшийся рамкой переносного портала вдруг возникла ещё одна, в которую меня тут же неумолимо начало затягивать. Попытался уцепиться хоть за что-нибудь, но чахлые кустики не смогли противостоять неведомой силе, и вместо того, чтобы хоть немного замедлить моё движение, они тут же вырвались из земли с корнем.
И уже проваливаясь в мерцающую воронку стихийного портала, я почувствовал, как мне в предплечье намертво вцепились чьи-то сильные пальцы. Так мы из портала и вывалились: я с выдранными кустами в руках, и Лиз едва ли не верхом на мне. Осторожно оглядевшись, ловушек и явной опасности вблизи не заметил. Но расслабляться раньше времени не стоило. Кто знает, куда нас занесло?