За стеной бушевала гроза, а в пещере было тепло и уютно. Магический шит, установленный Лизом на входе, не пропускал холод и влагу. Уже укладываясь спать, Лиз клятвенно пообещал, что завтра к вечеру мы обязательно к телепорту выберемся. Только я нутром чувствовал: долгий завтра будет день, ох долгий.
Дорогие читатели!
Буду благодарна, если вы поддержите книгу, добавив ее в библиотеку и поставив ей звездочку.
Жду так же ваши комментарии, на которые с удовольствием отвечу.
Приятного прочтения!
7. Возвращение в Академию и первые проблемы
Засыпали мы с Лизом по разные стороны магического огня, мирно тлеющего всю ночь на горке камней, а когда я под утро по малой нужде проснулся, то обнаружил у себя под боком свернувшегося клубочком Лиза. Видать, Лиз ночью совсем замерз, вот и приполз ко мне погреться. Хладнокровные — они такие мерзлявые!
Первым моим желанием было оттолкнуть от себя надоедливого прилипалу, но потом я передумал. Температура тела у теплокровных оборотней 39,9, так что от меня тепла, как от хорошей печки. Пусть греется, жалко, что ли. А то ещё простудиться и заболеет. И что мне тогда посреди леса с сопливым и кашляющим Лизом делать? Сопли поминутно ему вытирать да рот постоянно затыкать, чтоб кашлем зверьё не привлекал? Шикарная перспектива.
За магическим щитом, прикрывавшим вход в приютившую нас пещеру, было совсем ещё темно, поэтому быстренько сделав в специально отведённом для этого углу свои дела, я снова устроился на лежанке и задремал. Спал я чутко, время от времени выныривая из ласковой дрёмы и насторожённо озираясь. В пещере и её окрестностях по-прежнему было тихо, поэтому и вставать с нагретого места я не торопился. Всё равно, пока полностью не расцветёт, мы никуда отсюда не пойдём — так Лиз вчера сказал.
Опасно в темноте по постоянно меняющийся поверхности двигаться, а Хортфинский лес — самое непостоянное место на свете. Здесь дважды одной дорогой не ходят, потому что любая дорога, стоит только с неё сойти, тут же пропадает, будто её никогда и не было. А если пройдёшь в одну сторону по ровной поверхности, то обратно возвращаться будешь уже через завалы и провалы. В темноте легко либо в яму провалиться, либо в другую природную ловушку попасть.
Я так погрузился в свои размышления, что не заметил, как Лиз проснулся и не менее пристально разглядывает меня. А когда заметил, мне на секунду даже не по себе стало от того, как он оценивающе смотрел. Словно приценивался, сколько моя тушка при продаже в розницу и оптом может стоить.
Но потом я успокоился и решил: да пусть себе смотрит, сколько хочет. Я ж не урод какой-нибудь, чтобы мне чужие взгляды так нервировали. Хотя, положа руку на сердце, сознаюсь: синева, сгущавшаяся в глазах Лиза, меня странным образом притягивала и затягивала.
— Вставать пора, да? — рискнул, наконец, нарушить я тягостное молчание.
— Успеем, — спокойно ответил Лиз, даже не поменяв позу. — С первым лучом солнца выходим, не раньше.
Но вставать, одеваться и готовить незамысловатый завтрак нам всё же вскоре пришлось. Стыдливо отворачиваясь, мы натягивали на себя толком не просохшую походную одежду. Лиз настоял, чтобы мы пристегнули на предназначенные для этого места нож, аптечку и прочие мелочи. В похудевших рюкзаках остались лишь одеяла да небольшой запас еды.
Поэтому разгрызая очередную мясную галету, я задумался о том, чем же мы будем питаться, если не успеем до вечера к порталу добраться. Припасы-то заканчиваются.
— Фрукты съедобные здесь есть, — успокоил меня Лиз. — Или поохотиться можно будет.
Поохотиться? Это дело я люблю, только что-то не видел в этом лесу ни косуль, ни кроликов, ни кабанчиков. На кого здесь охотиться-то? Разве что на барраглота? Нет, такая дичь меня что-то совсем не привлекает, стоит только его длинные щипы да острые зубы вспомнить.
— Зачем на барраглота? — искренне удивился Лиз, одним щелчком снимая щит, — Встречается здесь живность и поменьше. Мюслики, например. Мясо, правда, у них так себе, жестковато, но лучше уж сухожилья грызть, чем вообще голодать.