Одногруппники были несказанно рады нашему благополучному возвращению в альма-матер и весь вечер, до самого отбоя, всё расспрашивали, как мы с Лизом умудрились вначале потеряться, а потом самостоятельно найтись. Охали и ахали, слушая мой вдохновенный рассказ о незабываемых приключениях в Хортфинском лесу.
Вещал я с большим удовольствием. Подумаешь, немного приукрасил события, но кому от этого хуже? Наоборот, будут теперь куда осторожнее и внимательнее, с каждым ведь что-то непредвиденное произойти может.
А уж компания Лиза так его на радостях затискала, что парнишка от них даже прятаться начал, и почему-то за моей спиной. Вообще удивительно, как после такой тёплой встречи он ещё без травм остался. Особенно если сравнивать габариты того же Медведя и Лиза.
Совместная отработка наказания на следующий день для нас с Лизом превратилась в ещё одно испытание. Магией нам пользоваться категорически запретили. Наверное, чтобы всю тяжесть своего проступка почувствовали, пока вручную убираться будем.
Отмывать многочисленные колбы и пробирки в кабинете алхимии само по себе занятие не слишком интересное и приятное, так ещё и Лиз немало нервных клеток мне подпортил. Даже для столь простых действий он оказался совершенно не приспособлен. То посуду уронит и разобьёт, то едва ли не по самые брови водой обольётся.
Такое впечатление, что раньше за него кто-то всё делал, даже нос ему вытирал. Как же не похож этот неуклюжий неумеха на того собранного и аккуратного Лиза, каким он был в Хортфинском лесу!
Такое несоответствие меня несказанно раздражало. Поначалу я даже подумал, что Лизу лень с пробирками возиться, вот он и притворяется. Но когда напарник с водопроводом в очередной раз не справился и облился, я призадумался. Если не притворяется, то тогда что происходит?
— Вот только не говори мне, что ты ничего делать не умеешь! — ужаснулся я.
— Умею! — оскорбился Лиз. — Я всё умею.
— И посуду мыть тоже? — коварно поинтересовался я.
— Первый раз пробую, — честно сознался Лиз, роняя на пол очередную мензурку.
Пришлось мне остатки алхимических склянок самому домывать. Подошедшие к концу нашей отработки сотоварищи Лиза, жалостливо косились на меня, но помочь ничем не могли. Ректор не дурак, подобную ситуацию заранее предусмотрел и артефакты-ограничители по углам лаборатории установить приказал. И только кто-то из добровольных помощников приближался к нашему рабочему месту ближе, чем на пару шагов, в его сторону предупредительно летела маленькая молния, которая легонько так «кусала» преимущественно за мягкое место.
Видя, как «незаметно» морщится Змей, после близкого общения с такой крошкой, а Медведь от разряда, прилетевшего ему прямиком в колено, даже споткнулся, я, забыв о грязных и мокрых руках, сердито замахал на Лику, тоже попытавшуюся подойти к нам поближе. Не хватало ещё, чтобы и девушка пострадала от ловушек коварного ректора. Вот у кого фантазия-то больная, в разумных существ — и молнией!
Лиз посматривал на нас виновато, но выглядел между тем весьма довольным. Ещё бы, все страдают, а он один, такой важный, на профессорском столе сидит, отдыхает. Да ещё и ножкой болтает, словно русалка на ветвях хвостом.
У меня от такого непотребства даже руки зачесались, так хорошую плюху этому ходячему недоразумению влепить захотелось. От всей души, чтобы тоже всю прозу жизни разом прочувствовал. Удивительно, как маг, легко использовавший заклинания на уровне магистра, не знал и не умел самого простейшего.
Проблемы во взаимопонимании у нас с Лизом возникали на каждом шагу. В тот же день вечером на тренировке мы никак не могли договориться, как наиболее продуктивно использовать наши умения. Оба мы не любили подчиняться, а в паре либо в группе всегда кто-то один — главный.
У нас же любое задание Хильдимира Рихомера, нашего куратора, взявшего на себя нелёгкий труд магической и физической подготовки новой боевой пары, то бишь нас с Лизом, сводилось к открытому противостоянию. Я исподтишка отталкивал Лиза, пользуясь тем, что намного его крупнее, Лиз же в отместку коварно щипал меня за всё, до чего умудрялся дотянуться.