Амброз вошел в дом, задрал голову к потолку, высокому, как в кафедральном соборе, и сдвинул брови.
– Вам не нравится цвет? – спросила Джессика. – Всегда можно перекрасить. Да я сама перекрашу! – Она хихикнула, а потом сама же тайком себя пнула: нельзя так явно!
Амброз поставил портфель на мраморный кофейный столик.
– Любите мартини после обеда?
– Люблю… что?
– Мартини после обеда, – повторил Амброз, подходя к заполненному напитками бару и умело смешивая коктейли – так, чтобы мартини было побольше. Вообще-то покупатели не угощаются из запасов владельца дома, но Джесика давно поняла: богатые позволяют себе все.
– Сколько оливок?
– Две.
Она сделала маленький глоток. Амброз открыл портфель и достал оттуда плавки. Джесика покосилась на бассейн за раздвижными стеклянными дверями.
– Где ближайшая ванная? – спросил Амброз. Джесика показала.
Пока Амброз переодевался, Джесика решила, что молчать все-таки не надо. Когда Амброз вышел из ванной в «спидо», она начала:
– Э-э… Может, не стоит…
– Если я куплю этот дом, то буду продавать дом на Бэйшор-бульваре, – прервал ее Амброз и показал снимок. – Хотел бы обратиться к вам – если вы, конечно, не против.
Джесси посмотрела на фотографию: Амброз с «роллсом» перед роскошным особняком.
– Я знаю этот дом. Все его знают! Он ваш? Амброз кивнул.
– Простите, я вас перебил. Вы что-то хотели сказать?
– Не забудьте солнцезащитный крем!
Амброз плавал в глубокой части бассейна на пенопластовом плотике, прикрыв глаза и безмятежно улыбаясь. Джесика два часа сидела в доме и читала журналы.
Наконец Амброз вылез из бассейна и вытерся. Джесси услышала, как он возится на кухне: залез в холодильник, потом загудела микроволновка.
Пять минут спустя Амброз вошел в зал – босиком, в халате с монограммой хозяина. Уселся на диван с подносом еды, поставил ноги на оттоманку, взял пульт и включил семидесятидюймовый домашний кинотеатр.
– Замечательно! «Жизнь прекрасна», – сказал Амброз. – Как раз начало фильма!
Когда фильм закончился, во дворе уже темнело. Пошли титры, и Амброз оделся.
– Мне понравилось, – резюмировал он, защелкнул портфель и отправился к выходу. – Утро вечера мудренее.
Владелец салона «Тампа-Бэй моторс» уже звонил в полицию. Увидев подъезжающий «ролле», он положил трубку.
Амброз остановил машину и вышел. Продавцы выбежали ему навстречу.
Джон улыбнулся, с надеждой глядя на Амброза.
– Я передумал, – сказал Амброз. – Мне не нравится цвет.
– Что? – переспросил Джон.
– Не сочетается с домом. – Амброз достал снимок.
– Я знаю этот дом! – сказал хозяин салона. – Самый большой дом на Бэйшор-бульваре. И он ваш?!
Амброз кивнул и ушел. Хозяин ткнул пальцем в Джона.
– Проваливай!
Глэдис Плант взобралась по ступенькам с подносом лаймовых пирожных.
– Настоящие флоридские лаймы всегда желтые, – сообщила она. – Если кто-то пытается втюрить вам зеленые, не верьте.
– Я говорила вам, что вызвала полицию, чтобы эвакуировали очередную машину? – спросила Марта.
– Помните, я рассказывала о «решетке»?
– Но это уже вторая машина, а мы только что переехали.
– У меня было четыре.
На углу остановился автобус. Из него вышел Амброз Таррингтон-третий.
Глэдис осмотрела веранду.
– Знаете, чего вам не хватает? Флага. – Она указала на всевозможные знамена и вымпелы, висящие на соседских верандах. Эмблемы колледжей, единороги, спортивная символика, улыбающиеся лягушки, ламантины, персидские кошки, шары для боулинга. – Получается, будто у вас нет никаких идеалов.
Амброз прошел мимо и помахал. Через три дома он открыл калитку в ограде из штакетника и вошел в самый крошечный домишко на улице.
– По-моему, это он недавно нам махал, – сказал Джим. – Только тогда он был в «роллс-ройсе».
– Это X. Амброз Таррингтон-третий, – ответила Глэдис.
– Он что, шофер?
– Нет, немного сумасшедший.
– Что?
– Не волнуйтесь. Он смирный, смирнее не бывает. Лучший сосед в квартале.
– Так вы говорили о Старом Ортеге, пока не откопали останки его жертв.