— Ничего я не боюсь. — Крамер сощурился — резкие порывы ветра бросали крупу прямо ему в лицо. — Я вам сказал, чтобы вы не занимались этим делом, и я вас заставлю его оставить. А ваш иск против Ковена — чистая фальшивка.
— Это не так, но давайте не будем отвлекаться. Что-то здесь, на улице, не очень уютно. Я человек домашний. Вы хотели войти. Входите, только при одном условии. У меня в кабинете сидят пять человек. В стене есть дырка, невидимая со стороны кабинета. Если вы встанете на стул в углу холла, то сможете видеть и слышать все, что происходит в кабинете. Только, черт возьми, входите тихо.
Ветер сорвал шляпу с головы Вольфа. Я бросился за ней, но промахнулся, и она понеслась дальше. Он носил ее четырнадцать лет.
— Значит, вы тихо входите, — повторил Вольф, — занимаете свое место в углу и даете мне в распоряжение полчаса. Потом, если вам захочется, можете присоединиться к нам. И без импульсивных поступков. До определенного момента ваше присутствие мне будет мешать, а может, и вообще сделает невозможной всю работу. У меня один шанс из пяти установить преступника, и я хочу…
— Мне показалось, вы сказали, что обсуждаете иск о возмещении убытков?
— Так оно и есть. Одно из двух: или я получу убийцу или компенсацию. Вам не надоела эта волынка?
— Да.
— Вы замерзли на таком ветру, да и у меня он, кажется, скоро вырвет последние волосы. Так что я пошел. Если вы принимаете условие, можете тоже войти. Идете?
— Да.
— Вы принимаете мое условие?
— Да.
Вольф поднялся и открыл дверь, я пропустил Крамера и закрыл ее. Они сняли свои пальто, и Вольф проводил Крамера к наблюдательному пункту. Я пошел на кухню за стулом, но Вольф покачал головой, беззвучно сдвинул панель на стене, заглянул в отверстие и кивнул Крамеру. Крамер подошел к стене, заглянул и тоже кивнул Вольфу. У дверей кабинета Вольф пробормотал что-то по поводу своих волос, и я достал из кармана расческу.
Когда мы вошли, они посмотрели на нас так, словно мы только что подложили бомбу под пол. Я сел за свой стол. Вольф пробрался к себе, глубоко вздохнул и снова оглядел их.
— Приношу свои извинения, — вежливо промурлыкал он, — но это было срочно. Ну что ж, начнем, например, — он посмотрел на Ковена, — с вашего предположения, что Гудвин случайно выстрелил в Гетца во время драки. Это ведь чушь. Гетц был убит патроном, который был вставлен в револьвер Гудвина из вашего револьвера. Гудвин не мог переложить патрон, так как к моменту, когда он впервые увидел ваш револьвер, Гетц был уже мертв. Следовательно…
— Неправда! — оборвал его Ковен. — Он видел его раньше, когда заходил в мой кабинет. Он мог туда зайти и позже и вынуть патроны.
Вольф посмотрел на него очень удивленно.
— Сэр, вы всерьез осмеливаетесь рассказывать мне эти фантастические байки, годные только для полиции?! Этот пустой вздор?!
— Да, черт бы вас побрал!
— Пфуй, — произнес Вольф с омерзением. — Я думал, мы собрались, чтобы обсудить действительное положение вещей. Мне надо было сразу позвонить в полицию. Может…
— Я вам не предлагал звонить в полицию!
— Мистер Ковен, пятнадцать минут назад в этой комнате…
— Нет!
Вольф скорчил рожу.
Понимаю, — тихо сказал он. — С вами невозможно разговаривать, но я все-таки попытаюсь. Арчи, принеси из кухни запись, пожалуйста.
Я вышел. Мне все это не нравилось. По-моему, он слишком торопился. Конечно, его сбил приход Крамера, и он был не в форме, а ситуация требовала предельной осторожности. Я прошел мимо Крамера, даже не посмотрев на него, и попросил Фритца остановить запись и отмотать пленку. Потом забрал бобину и вернулся в кабинет.
— Мы ждем, — отрывисто буркнул Вольф. Это подстегнуло меня — я начал суетиться и свалил стопку кассет со стола на пол. Все уставились на меня, что было не очень приятно. Я метнулся к шкафу за магнитофоном, ответив присутствовавшим презрительным взглядом. Наконец мне удалось расчистить стол, установить аппаратуру и вставить пленку.
— Можно начинать? — спросил я Вольфа.
— Вперед.
Я повернул тумблер. Раздался щелчок, легкое шипение и затем голос Вольфа: «Дело не в этом, мистер Ковен, просто я сомневаюсь, имеет ли вам смысл нанимать меня, учитывая минимальные размеры моих расценок, для такого простого дела, как розыск револьвера или даже установление вора. Я думаю…»
— Нет! — закричал Вольф. Я выключил.
— Простите! Не то.
— Может, я собственноручно должен заниматься этим? — саркастически осведомился Вольф.
Я пробормотал что-то нечленораздельное и поставил кассету на перемотку. Потом нашел нужную, заменил кассеты и снова повернул тумблер. Теперь раздался голос Ковена — громкий и отчетливый: «На этот раз вам с Гудвином не удастся сфабриковать очередную ложь. Слишком много свидетелей».