- Шевелись, – тут же послышался неумолимый приказ.
Я поджала губы и шумно вздохнула, легкие буквально налились свинцом – настолько был тяжелый запах. С каждым моим шагом, вонь становилась всё сильнее. Но вот хлопнула дверь, и мы зашли в какое–то помещение, и запах исчез так же быстро, как и появился. С меня сдернули повязку, я жмурюсь, хоть свет был и неярким, моим глазам всё же нужно привыкнуть. После того, как передо мной перестают плясать чёрные пятна, я начинаю рассматривать то место, куда меня привели. И прямо посередине вижу кресло с металлическими застежками, а в нем напуганную девочку с ярко–зелёными глазами. И в тот самый миг, когда я вижу её, мое сердце будто падает вниз, из меня будто вышибли весь воздух и всё, что я смогла сказать это жалкое «Нет». Немного дальше стоит Сноу и человек в белом халате, внутри меня всё начинает клокотать от ярости, удивления и животного ужаса. Скольжу глазами по помещению в котором мы находимся. В нём пахнет сыростью и больницей – ужасный запах, но не тот, что я чувствовала до этого. Одинокая тусклая лампочка освещает комнату, выложенную грязной, а в некоторых местах и заплесневелой плиткой. У стены стоит каталка и железный столик с медицинскими инструментами, и тут мой взгляд цепляется за человека, стоявшего в углу этой странной комнаты. Пит. Тут президент подает голос.
- Мисс Эвердин, приветствую вас, вы снова совершили ошибку, – его голос на удивление спокоен.
- Посмотрите на эту девочку, разве она заслуживает смерти? – он указывает в сторону Изабель.
Малышка начинает стонать и плакать, я так больше не могу. Хочу сдохнуть прямо здесь и сейчас, на холодном полу этой чертовой камеры.
- Вы убийца, мисс Эвердин – президент делает знак рукой человеку в белом халате. И он подносит шприц с прозрачной жидкостью к руке Изабель, девочка смирено сидит в ожидании, а я срываюсь с места и пытаюсь подбежать к ней, но один из миротворцев сбивает меня с ног ударом в живот. Я падаю на пол и слышу хруст, а потом ощущаю резкую боль в районе поясницы, кажется я что–то сломала. Пока я пытаюсь справится с болью и встать на ноги, человек в халате уже закончил и положил шприц на металлический столик. Потом Сноу кивает ему и миротворцам, и они покидают комнату. А уже у самой двери Сноу кидает.
- Ты знаешь, что делать, Пит.
- Да, президент, – отвечает тот.
И дверь захлопывается. Я тут же срываюсь с места и, забыв о пояснице, подбегаю к девочке. Она сильно напугана, темные волосы налипли ко лбу и щекам, мокрым от слез, губы подрагивают, но с них не срывается ни звука. Я начинаю лихорадочно теребить застежки, которыми она была пристегнута, но они и не думают поддаваться. Тогда я бросаю эту затею и обхватываю её лицо ладонями и спрашиваю.
- Тебе больно? Что–то болит?
Она испуганно мотает головой, я ничего не понимаю, что они тогда ей вкололи, но тут Изабель начинает корчиться. Я в непонимании смотрю на неё, потом на Пита, из моих глаз уже текут соленые ручьи.
- Яд ос–убийц, – констатирует он бесцветным голосом.
Изабель начинает стонать всё громче и громче, потом как–то гортанно выть. В беспамятстве отползаю назад и закрываю лицо и уши руками, но даже тогда продолжаю слышать её. Вспоминаю, как Джоана и Пит рассказывали, как на их глазах мучили безгласого Дария, но я даже представить тогда не могла какого это, тем более когда эта безгласая – маленькая девочка, которая здесь из-за моей глупости. Мне больно слышать её полу-крики, полу-стоны, Сноу прекрасно знает, куда нужно давить! Но тут в голове вспыхивает красный спасительный огонек, маленькая надежда – Пит, он может помочь, я чувствую это. Боль в пояснице не дает подняться, поэтому собираю все силы и подползаю к нему, хватаю его за руку и в исступлении кричу.
- Помоги ей, прошу, ты же можешь, пожалуйста! Помоги ей! – я кричу всё громче.
Смотрю в его глаза они как будто не живые – холодные, безразличные, пустые. Он продолжает стоять, не двигаясь, и смотрит на меня сверху вниз. Я сжимаю его руку и молю лишь об одном. Если в нем осталось хоть что–то от прежнего Пита, которого я знала и любила, пусть оно проснется и даст о себе знать. Он выдергивает свою руку и из моей и отходит на пару шагов, смотря с ненавистью и презрением.
- Пит, пожалуйста, – снова начинаю я.
- Нет, она заслужила, и ты тоже, ты нарушаешь правила и думаешь, что всё сойдет тебе с рук! – шипит он со злостью.
- Но она лишь маленькая девочка, она не виновата, пожалуйста! – с каждым моим словом надежда на помощь тает. – Я всё сделаю, только помоги.
- Да что ты можешь сделать, Китнисс? Ты только можешь причинять боль всем, кому ты дорога! Всем, кто рядом! - он присел на колени и взял меня за подбородок, смотря прямо в глаза, произнес. - И у меня нет желания помогать тебе.
Он встает на ноги и разворачивается ко мне спиной и прежде, чем он делает шаг, я решаюсь на самое большое безумие. То ли от желания спасти жизнь Изабель, то ли от того, что то, что я сказала в следующий миг – правда.
- Ты мне нужен, не бросай меня, только не сейчас. Я знаю, что причинила тебе много боли, но я не хотела этого и никогда не захочу!
- Замолчи! – кричит он, сжимая кулаки так, что побелели костяшки пальцев.
- Ты мне дорог, и прошу, вспомни наши поцелуи и вспомни, как мы спасали друг друга по ночам от кошмаров! Мне тебя не хватает! – твержу я всё громче.
- Нет, ты лжешь и всегда мне лгала, и больше я не поверю ни единому твоему слову. Ты переродок, убийца, ты играешь с людьми – кричит он, схватившись за голову, и всё так же стоя ко мне спиной. – Играешь со мной.
- Прости, - шепчу я.
Он поворачивается ко мне и смотрит затуманенным взглядом. Теперь в нем, сквозь пелену боли, я могу разглядеть что–то родное, такое близкое. Давай, Пит, вспомни меня, вспомни самого себя, вспомни нас. Он переводит взгляд на Изабель, которая всё так же корчится и стонет в кресле, потом вновь на меня… Затем быстро преодолевает расстояние до её кресла и, достав из кармана маленький шприц, вкалывает ей его содержимое. На меня накатывает новая волна ужаса, что он ей вколол? Очередную дозу яда, или что посильнее, но к моему огромному удивлению, девочка успокаивается. Я безвольно опускаю руки и выдыхаю, он помог, я не ошиблась. Это последнее, что я успела подумать перед тем, как тьма забрала меня себе.
========== Глава 5 ==========
Свет, его так много.
Это первое, что приходит мне в голову после того, как я открыла глаза. Я тихонько приподнимаюсь на локтях и рассматриваю то место, где нахожусь. Большая комната, довольно уютная, теплые цвета: бежевый, коричневый, оранжевый… Оранжевый… Что-то мне подсказывает, что это комната Пита. Тогда какого чёрта я здесь делаю? Пытаюсь вспомнить события вчерашнего вечера, прикрываю глаза, и картинки вспыхивают, как на киноплёнке: камера, Сноу, муки Изабель, мои тщетные попытки помочь ей. Это все, как очередной кошмар только во сто крат хуже. Это реальность, ни сон, ни иллюзия, ни мое разыгравшееся воображение. Пит. Он помог, снова поборол себя! Приступы можно победить, и я помогу ему это сделать, обязана, я не должна опускать руки, только не сейчас, не могу снова потерять его, я должна бороться до конца.
Я попыталась медленно встать и вдруг вспомнила, что вчера здорово упала, но боли не чувствую. Для верности, я даже покрутилась из стороны в сторону, но действительно ничего не болит. Что ж меня опять подлатали. Встаю с кровати и, слегка пошатываясь, направляюсь на поиски выхода. Вижу дверь, открываю её, захожу внутрь. Дверь позади меня захлопывается, и я остаюсь стоять в кромешной тьме, шарю руками в поисках рубильника. Через секунду комнату освещает яркий свет. Я оглядываюсь по сторонам и понимаю, что нахожусь в мастерской, мастерской Пита. Здесь нет окон, посередине стоит мольберт, прямо на полу – краски, кисти, скомканные листы. Осторожно обойдя всё это, иду прямо к мольберту, который покрыт грубой серой тканью. Я тяну к нему руки, секунда колебаний, и ткань уже лежит на полу. Замираю на месте, прижав руки ко рту, и во все глаза смотрю на то, что изображено на картине. Это я. Моя копия стоит на человеческих костях, а позади нее полыхают пожары. В одной руке лежит лук, а в другой – стрела, с которой капает кровь – густая, алая, горячая. Волосы, которые обычно заплетены в привычную косу, развеваются на ветру. Я напоминаю ведьму Банши. Картинку с иллюстрацией которой, я видела в старой книге своего отца, но больше всего меня поразило лицо. Похотливая улыбка, больше напоминающая звериный оскал, серые глаза смотрят с ненавистью и вожделением. Господи, неужели Пит видит меня именно такой. Вдруг слышу голоса и шаги, быстро хватаю ткань, и накрыв картину, выхожу из мастерской. Голоса всё громче и громче, отчетливее. Первый голос – спокойный и тихий, его обладателя я узнаю из тысячи. Пит. Второй – более грубый, с хрипотцой. Я буквально чувствую, как его обладатель сдерживается, чтобы не перейти на крик. Сноу. Никогда не слышала, чтобы президент так нервничал – это даже вызывает у меня некое подобие улыбки, но слова, сказанные им сразу её стирают.