- Глупый мальчишка, что ты делаешь? Зачем ты помог ей? Она не заслуживает ни жалости, ни понимания! На её руках кровь твоих близких, кровь сотен безвинных людей!
- Я хотел…- начинает было Пит.
- Замолчи! – тут же обрывает его президент. – Она бросила тебя подыхать, не вернулась за тобой, не попыталась спасти тебя, а ты её жалеешь! Ты помнишь, её любовь – это мнимое притворство. Она играла с тобой, чтобы спасти свою шкуру и вернуться домой, а на твои чувства ей было плевать. Она никогда тебя не любила.
От услышанного сердце падает куда – то в пятки, хочется взять и задушить эту старую мразь голыми руками
- Пит, сейчас я возложил все надежды на тебя. Ты – будущее Панема, она – прошлое. Ты должен построить всё, что было разрушено твоей возлюбленной – Сноу сделал акцент на последнем слове. – Я надеюсь, ты меня не подведешь.
- Нет, президент, – полный стали и решимости голос.
- Я надеюсь, мальчик мой, надеюсь.
Хлопок закрывающейся двери, и комната погрузилась в тишину. Я стою, как парализованная, а мозг медленно переваривает поступившую информацию. «Ты – будущее Панема, она – прошлое». Сноу хочет сделать Пита своим преемником. Вот это неожиданность! Эта новость вызывает у меня нервный смешок, и я тут же прикрываю рот рукой, но уже поздно. Из–за поворота выходит Пит, при виде меня он складывает руки на груди, и облокотившись о стену, смотрит на меня холодными темно – синими глазами, а на его скуле красуется синяк. Я стою не двигаясь хочется подбежать к нему, схватить за руки, прокричать о том, что сказанные Сноу слова – это неправда. И вот я делаю первый шаг с таким трудом, как будто в пропасть.
- Стой на месте – цедит сквозь сжатые зубы Пит.
Замираю на месте в ожидании того, что же будет дальше. Пит отталкивается от стены и медленно движется по направлению ко мне. Грубо схватив меня за руку, притягивает к себе и впивается в губы жестким и требовательным поцелуем. Мне не нравится, пытаюсь отстраниться, оттолкнуть его, но не выходит, он слишком силен. Чувствую, как его рука скользит по моему бедру вверх, и с силой бью его кулаком в плечо. Пит лишь сильнее прижимает меня к себе, и я уже начинаю задыхаться. Не вижу другого выхода и просто сдаюсь, отдаюсь во власть его рукам и губам. Знаю, что неправильно, знаю, что нельзя, но я хочу почувствовать себя желанной. Пусть это неправда, пусть. Закрываю глаза и представляю, что это мой Пит – ласковый, готовый отдать за меня жизнь, любимый. И даже кажется, что поцелуй становится более нежным. Но тут воображение рисует образ человека с синими глазами, полными ненависти и презрения, губами, скривившимися в ухмылке и руками, смыкающимися на моей шее. Лишь сильнее зажмуриваю глаза и углубляю поцелуй, пытаясь вложить в него всю свою боль, отчаянье и преданность. Может этот поцелуй разбудит в нем былые чувства. Мы отстраняемся друг от друга, мои руки лежат у него на шее, его – на моей талии. Оба глубоко дышим, пытаясь как можно больше воздуха набрать в легкие. Он наклоняется к моему уху и холодно произносит.
- Ненавижу тебя.
Я отшатываюсь, как от пощечины, этими простыми словами он вернул меня обратно в реальность. Пит стоит с непроницаемым выражением лица и смотрит на меня в упор. Сейчас он – охотник, я – добыча.
- Скажи, а его ты так же целовала, так же прижималась к нему, обнимала его? – с каждым словом он ближе подходит ко мне, я пячусь назад. – Ответь, Китнисс, какого это было, зная, что я здесь загибаюсь от боли! Когда в каждом грёбаном кошмаре я звал тебя! Когда я молил о том, чтобы ты пришла, но тебя не было! Я был словно в аду!
Я упираюсь в стену, дальше отступать некуда, по лицу уже текут горячие слезы.
- Скажи мне, были ли его поцелуи сладкими! – он ударяет кулаком о стену в миллиметре от моей головы, и я вздрагиваю от неожиданности. Его слова, как нож по сердцу, он не прав, я бы никогда так не поступила с ним. Его обвинения беспочвенны и от этого ещё хуже. Чувствую, как он наматывает мои волосы на руку и медленно тянет вниз, заставляя посмотреть на него.
- Пит, ты не прав, я бы никогда так не поступила…- запинаясь, начинаю я.
Пит не дает мне закончить, снова впивается в мои губы жестким поцелуем, но теперь в нем нет ни капли нежности. Лишь звериная ожесточенность, это скорее похоже на укус, нежели на поцелуй. В этот раз мне больно и противно. Начинаю вырываться с новой силой. Хватит! Я больше не позволю играть с собой, только не ему, не хочу, чтобы он собственноручно втоптал в грязь свой светлый образ, хранившийся у меня в душе. Я не позволю тебе, Пит Мелларк! Я что есть силы, царапаю его шею, и он, зашипев от боли, резко отшатывается от меня. Тяжелый, Господи, какой же тяжёлый взгляд!
- Чертова дрянь! – крикнул Пит и со всей силы ударил меня по лицу, отшатываюсь и медленно оседаю на пол. Красные, синие и зеленые огни слились в безумный калейдоскоп. «Он снова меня ударил» - мелькает отчаянная мысль, и вот я чувствую, как по телу проносится уже знакомая волна ужаса, но тут же чувствую, как сильные руки возвращают меня на место.
- Я бы не советовал тебе впредь распускать руки, Китнисс!
- Пит, пожалуйста…
- Пожалуйста, что? – грубо прерывает меня он. – Прекрати? Отпусти? Нет, я ещё и не начинал. Я заставлю тебя кричать, ты пройдешь, все круги ада, будешь звать всех, кто уже никогда не поможет.
- За что? – только и могу выдавить из себя.
Но Пит и не думает отвечать, он отпускает меня и отходит на пару шагов. Мой взгляд лихорадочно шныряет по комнате и цепляется за большое зеркало висящее на противоположной стене. Неужели это я в отражении? Больше напоминаю себе запуганную дичь. Растрепанные волосы, руки трясутся, раскрасневшиеся мокрые щеки и мой взгляд-безумный, полный боли и страха. Кожа бледная, практически прозрачная, а по сравнению с бежевой стеной у которой я стою, кажется вообще серой. Поспешно отвожу взгляд «Не смотреть на Пита, не смотреть», не хочу видеть его глаза.
Пит ухмыльнулся.
- Китнисс, неужели ты действительно думала, что на меня подействует вся та ересь, которую ты вчера несла? Теперь твои слова не имеют значения для меня, теперь это пустой звук!
«Уже ничего не имеет значения»- проносится у меня в голове отчаянная мысль.
Открывается дверь, снова миротворцы, снова нескончаемые коридоры. И вот я в своей комнате наедине со своим одиночеством и отчаяньем. А что если покончить с собой, конечно в ванной комнате есть бритва, точно есть! Бегу со всех ног туда, переворачиваю все ящики, вываливаю их содержимое на пол. Надо же, ни одной, даже нет ни единого лезвия. По комнате, казалось, прошёл тайфун, перевернув всё, что можно было, развернувшись, я со злостью кинула в зеркало первую попавшуюся безделушку и острые осколки сыпется на пол. Я подхожу и аккуратно беру один из них, тупо смотрю на него, а потом иду к ванной, включаю горячую воду и сажусь в нее прямо в одежде. Задираю рукав и подношу к руке осколок. «Ну давай же, всего один разок провести и конец мучениям, и ты будешь свободна, как птица» .