====== Часть 1 ======
Не очень далёкое прошлое чередой невесёлых кадров промелькнуло в памяти Джастина. Прошлое-то было его, но как будто чужая жизнь. Злая неправдоподобная действительность, сюрреализм в самом мастерском исполнении… Он остался один. Совсем один. Ни семьи, ни друзей. И никаких средств к существованию. Хотя пока есть его умение рисовать. Ключевое слово «пока». Рука с каждым днём работала всё хуже и хуже.
— Малыш, посмотри на свою мамочку! — засюсюкала со своим пятилетним пацаном рыжая девушка, которую он сейчас рисовал сидящей на траве в парке. Мальчишка, несмотря на немалый вес, усевшись мамаше на колени, жевал что-то из яркого пакетика, всё время вертя головой и не обращая внимания на её слова. Джастин изначально уговаривал их сесть рядом, но рыжая отказалась наотрез. «Я буду держать сына на руках!», — заявила она, хотя рядом с толстыми щеками ребёнка её маленькое личико смотрелось карикатурно.
Джастин приходил к неутешительному выводу, что вскоре ему придётся вместо набросков делать фотографии. А потом дописывать портреты дома уже по снимкам. Цвет и фактуру снимки, конечно, уродовали, да и настроение передавали не всегда. Для этого был нужен качественный профессиональный фотоаппарат, а не та дешёвая «мыльница», которая валялась на квартире, но выбора у него не было. Писать быстро он не мог чисто физически из-за руки, а кушать хотелось стабильно хотя бы раз в день. Арендную плату за квартиру ему тоже пока никто не отменял даже за красивые голубые глаза. А первое августа не за горами. Вынь да положь. И ещё этот пухлый ребёнок вертится, как юла, мешая ему закончить работу вовремя. «Ну, и чёрт с ним. Допишу дома по памяти. Нахер кому сдалось здесь моё высокое творчество, если всё, что народ хочет купить на холсте — это мамочки с детьми, девочки с цветочками и кошечки с собачками… Тьфу, блядство… Аж тошнит… До чего ты докатился, Тейлор? Во что превратилась твоя жизнь…»
Все мечты о славе, работе с известными галереями, поездках, общении с интересными и талантливыми людьми и о финансовой стабильности — всё пошло под откос в тот день, когда Крис Хоббс проломил его голову бейсбольной битой. Реанимация, кома, долгие месяцы реабилитации и, как итог — плохо слушающаяся рука и полностью разрушенная жизнь. Единственный подарок судьбы — наверное прощальный — то, что мать не отказалась от него сразу. И благодаря её настойчивому «убеждению» семейство Хоббса, не дожидаясь суда, спасая своего выблядка, возместило все медицинские и моральные издержки, и по выходу из клиники Джастин никому ничего не был должен. Он был не силён в законах и не очень понимал, что и кому оплачивали Хоббсы, если существовала медицинская страховка. Суд спустил всё на тормозах. Родители не стали обжаловать его решение, и Крис отделался лёгким испугом.
Из зала суда Джастин отправился прямиком в свою новую жизнь в виде старой мизерной квартиры на пятом этаже без лифта, зато с небольшой застеклённой лоджией. Дом напротив был трёхэтажный, лоджию не затенял, и это единственное, что радовало Джастина в этой убогой, дешёвой квартире с тараканами и вечным сквозняком — возможность рисовать при нормальном дневном освещении.
А домой после суда он больше не попал. Осталось такое мерзкое, липкое чувство, что судили не Хоббса, а его, низкое богопротивное существо, которое всем своим голубым естеством оскорбляет всех присутствующих в зале: судью, свидетелей, любопытствующих зрителей, а главное — такого чуткого, нежного и ранимого Хоббса. Мать ушла, не попрощавшись. Ещё перед судом она сказала, что Джастину лучше сократить общение с семьёй до минимума, так как его откровенные высказывания в школе о своей ориентации и вызывающие танцы с приглашённым на выпускной парнем роняют тень на безупречную бизнес-репутацию отца и навредят будущему Молли. Отец на суде так и не появился.
Все необходимые вещи в квартиру Джастин перетаскал сам ещё до того, как этот фарс под названием «суд» подошёл к логическому завершению. Оплатив квартплату за три месяца (по видимому, из пожертвования семейства Хоббс на моральный ущерб), мать посчитала свою миссию выполненной и забыла о нём, как о прокажённом.
С выпускного прошло чуть больше года. Ему уже восемнадцать.А перспектив — ноль. Быть всю жизнь золотым мальчиком, иметь талант и неплохие мозги (полторы тысячи баллов на едином экзамене не всем удаётся получить) и в одночасье всё потерять — всё это Джастин осмысливал долго и с трудом. Тяжелее всего для восприятия было предательство родителей. Сын-гей не вписывался в их нормы жизни. Даже удар Хоббса был не таким болезненным для Джастина, как этот простой факт.
Но даже то, что случилось, не заставило бы Тейлора вернуть всё назад. Он тот, кто он есть. Если не тогда, то через время, но правду о его ориентации всё равно узнали бы все. Скрывать не имело смысла. Он и не стал. Быть трусом Джастин не умел.
====== Часть 2 ======
POV Брайан
— Синтия!!! — проорал я, потому что лень было тянуться за телефоном, лежащим на столе. Мы с Линдси сидели у меня в кабинете и допивали кофе. Из приёмной донеслись шаги и недовольное бормотание.
— Да, Брайан! Я слушаю, и незачем так орать, — выдала моя помощница, подходя ко мне с блокнотом, хотя рабочий день уже закончился.
— Расслабься, Синтия, дел больше нет. Пятница сегодня наступает вовремя, — улыбнулся я ей. — Позови ко мне Теда, и на сегодня все могут быть свободны.
— Фуф, — реально выдохнула та, — у моего парня сегодня День Рождения. А мне ещё нужно в кондитерскую за тортом. Пока, Брайан, пока, Линдс, — и она унеслась, стуча каблуками и оставляя за собой шлейф запаха мерзко-сладкого французского парфюма, подаренного ей вышеобозначенным бойфрендом.
Синтия классная. Если бы я не я был геем, я бы её трахнул. Красивая, весёлая, лёгкая в общении, без комплексов и заморочек, она однако имела мужскую деловую хватку и железный характер во всём, что ни касалось этого пресловутого бойфренда по имени, тьфу напасть, Антуан. Тут её мозг ей изменял, плавился и вытекал низом, увлажняя кружевное брендовое бельё (Видели, знаем. Стриптиз в честь Дрю Бойда всех открыл с неожиданной стороны).
Таких помощников, как Синтия, надо беречь и хорошо оплачивать, чтобы не увели конкуренты. Она знает положение дел в Киннетике и в филиалах Нью-Йорка и Лос-Анжелеса едва ли не лучше меня.
В кабинет боком протиснулся Тед, мой бухгалтер и, так уж случилось, один из моих близких друзей.
— Привет, Линдси. Как твои дела? Как Гас, Мелани? — он сел в кресло напротив, закинув ногу на ногу, приготовился услышать какую-нибудь обычную историю из жизни моего сына (да, у меня есть сын) и его второй матери. Мел и Линдс женаты и воспитывают Гаса вдвоём.
— Вот об этом, Тедди, мы и поговорим серьёзно, — сказал я, и улыбка, предназначавшаяся до этого Синтии, бесследно улетучилась. — Мел и Линдс расходятся.
Тед с треском поставил вторую ногу на пол и обернулся ко мне вполоборота.
— Что? Вы что, с ума сошли? Вы столько лет вместе!
Линдси сидела молча, уставившись в чашку с кофе. А что бы она сказала? Что в очередной раз изменила Мелани, и та не захотела её больше прощать? Что мужской член спустя годы всё-таки оказался для неё притягательнее женской киски? Да я и так всегда это знал! Странно, что она так долго продержалась.
— А дело в том, Тед, что Линдс интересуется, с чем она с Гасом останется теперь, когда Мелли умыла руки. И очень волнуется, как бы я не лишил её финансовой поддержки.
— А ты можешь? — спросил Тед тихо.
— А почему бы и нет? — я почувствовал, что от злости сводит зубы. — Сначала они увезли моего сына в грёбаную Канаду. Там он практически вышел из-под контроля, потому что бизнес не давал мне часто ездить к ним, а здравый смысл не подсказал им, что они упускают мальчишку из рук. Ни одна из них и словом не обмолвилась, что проблемы у него начались сразу же. Это уже сейчас, Тедди, они признались, что психологи давно советовали им усилить мужское влияние на ребёнка, потому что… потому… чёрт… — слова застряли в горле, как я их не выпихивал. Потому что он скучал по мне. Да. Так сказал врач, с которым я общался. Недостаток отцовской любви… Уж материнской у него было хоть отбавляй…