====== Часть 27 ======
POV Джастин.
Весь прошедший месяц я работал, как проклятый, но всё же успел в срок. Все полотна были окончены вовремя, билеты куплены, и я мог немного расслабиться и дать отдых своей измученной руке, которая от напряжённой работы всё чаще начинала непроизвольно дрожать, и её сводило судорогой. Я старался не рассказывать этого Брайану, потому что он всегда сильно психовал, когда видел такие приступы, и начинал отвлекать меня от работы.
Наступал день «икс». Мои картины были отправлены в Нью-Йорк три дня назад, и я сам должен был сегодня вылететь туда же, чтобы присутствовать при размещении полотен в галерее. Брайан обещал быть на открытии, а сейчас он был занят в «Киннетике». Я долго сидел и размышлял, не послать ли пригласительные на выставку родителям. Пусть они и не приедут, но я хотя бы потешу своё самолюбие тем, что похвастаюсь своим достижением. Всё же нет. Думаю, что людям, вычеркнувшим меня из своей жизни, это не будет интересно. Я дождался такси, взял свою дорожную сумку и поехал в аэропорт.
Без ложной скромности скажу, что мои картины имели оглушительный успех. Почти все были проданы за огромные для меня, новичка в мире искусства, суммы. В день открытия, когда Брайан приехал поддержать меня, я мог прочитать неприкрытую гордость на его лице.
— Ну, вот, пиздёныш, ты наконец-то сможешь начать выплачивать мне свои долги, — сказал он мне позже, когда мы пошли отметить это событие в изумительный индийский ресторанчик рядом с отелем, где я поселился. Брайан был бы не Брайаном, если бы не сказал какую-нибудь гадость.
— То ли ещё будет, Брай. Сегодня у меня появился агент, и теперь, я думаю, мои доходы будут весьма внушительны и довольно стабильны. Я буду браться за любую работу. Сегодня я уже подписал контракт с издательским домом на серию постеров к детским книгам. Это не совсем живопись, но это регулярный доход в течении двух лет. И вполне приличный. Так что в следующем семестре я смогу приступить к учёбе в ПИФА, если, конечно, они меня зачислят.
— Ты не говорил, что хочешь учиться, — Брайан помрачнел, — я мог бы одолжить тебе на учёбу.
— Бла, бла, бла. Конечно, ты мог бы. И конечно да, я хочу там учиться. Всегда хотел. Если бы не ёбаный Хоббс, я уже заканчивал бы второй учебный год. Кто я вообще без диплома? Художник-самоучка. Это не добавляет мне авторитета.
— О! Ты такой тщеславный!
— О да. Я очень тщеславен и меркантилен. Я должен дорасти, наконец, до твоего уровня, и, может, тогда ты… — Кинни оторвался от бокала с вином и внимательно посмотрел на меня. Я решил, что сболтнул лишнее.
— И может, тогда я смогу больше себя уважать, — закончил я и, подняв бокал в приветственном жесте, допил до дна свой напиток.
Я вернулся в Питтс одновременно с выходом в свет статьи в местном художественном издании о выставке в Нью-Йорке. Так что в некотором роде я стал немного знаменит. Я уволился из забегаловки, подал документы в институт и взялся за живопись с удвоенной силой.
Всё шло чересчур гладко, так никогда не бывало в моей жизни, и меня уже начало напрягать это затишье перед бурей. А буря случится, я знал. Уж слишком я для этого был везучим. Даже Брайан как-то заметил, что я вечно попадаю в центр какой-нибудь драмы. И, конечно, она не заставила себя ждать.
Мы договорились с Кинни встретиться в «Вавилоне». Он слегка задерживался, и я, пройдя внутрь и выпив пару коктейлей, пошёл на танцпол. Я почувствовал себя плохо уже на первых минутах танца. Меня окатило горячей волной изнутри и ощущение распирания и опухания гортани ясно дало мне понять, что это приступ аллергии. Это чувство было мне хорошо знакомо. Ещё в родительском доме меня пару раз госпитализировали с отёком Квинке, но обычно это случалось от приёма медицинских препаратов. Ничего, кроме коктейля, я не пил, значит в нём. Упасть я не успел, меня подхватили под локоть сильные руки, и отключился я уже где-то на выходе из клуба. Думаю спасло от удушья меня только то, что утром я выпил таблетку противоаллергического средства на всякий случай, зная что всё равно приму в «Вавилоне» какую-нибудь дрянь. В моей ситуации риск — это синоним глупости, но всю жизнь бояться это так скучно.
Но теперь мне не было скучно. Мне было страшно.
Я очнулся от боли и, не открывая глаз, пытался понять что со мной происходит. Сказать, что я был разбит и ныл каждый дюйм моего тела — это явно приуменьшить мои ощущения. Я услышал голоса.
— Слушай, Сепперстайн, ребята остались довольны мальчишкой, такой юный и сладкий, но ты уверен, что с ним всё в порядке? У него уж больно нездоровый цвет лица.
— Ничего, очухается. Не он первый, не он последний. За этого мы получили двойную цену. Не каждому доведётся трахнуть шлюху Брайана Кинни. На него был специальный заказ. Бармену придётся увеличить премиальные за внимательность.
— Да, качели на этот раз удались на славу, — мужчины заржали, продолжая общаться, не замечая, что я пришёл в себя. От их слов мне стало ещё хуже, хотя не знаю, может ли быть хуже в моём положении.
— Бобби довёз его до отеля, сгрузил в номер и уехал. Все клиенты были уже там и доставкой остались довольны.
— А этот?
— А этот придёт в себя и отправится домой. Он ничего не видел. Ну, поболит у него задница недельку, подумает, что сам перестарался и выбрал себе парня не по размеру. Здесь не край географии, Джейк. Поймает такси и уедет.
— Сэп, а с чего клиенты взяли, что он парень Кинни? Тот же никогда не заводил бойфрендов.
— Ну, и на старуху бывает проруха. Вот ты бы отказался от такой конфетки? Вот и Кинни не смог. Всё, хватит, машина пришла, поехали в клуб. Мне ещё сегодня ревизию в баре проводить, — и голоса стихли.
Можно было подниматься, но я не мог. Тело после тяжёлых приступов аллергии всегда ватное, и муть в голове долго не проходит, но это было что-то иное. Что именно, я уже с ужасом понял, слушая тех, кто меня сюда приволок, но моё сознание не хотело с эти мириться. Зад горел огнём. Я потянулся к нему рукой и сквозь штаны ощутил влагу. Поднеся руку к глазам, я понял что это кровь. Мне на мгновение показалось, что я лечу вниз с обрыва и не имею никакой возможности ни за что уцепиться. Нужно было ехать в больницу. Нужно было позвонить. Кому? Брайану? Зачем я ему такой теперь нужен? Я не смогу смотреть ему в глаза.
Сколько их было? Что именно они со мной делали? Боже! Были ли на них презервативы? От ужаса перед возможными последствиями меня стошнило прямо рядом с деревянным настилом, на котором я лежал.
Я потерял сознание на некоторое время, а когда очнулся, в окно складского помещения, где я находился, уже лился искусственный свет от уличных фонарей. В кармане разрывался телефон. Брайан. Восемь пропущенных. Ха! Не нервничай так, Кинни. Ты найдёшь себе нового мальчика-игрушку. Старый слегка сломан. И, наверное, окончательно.
С трудом поднявшись и ощущая резкую боль при каждом движении, я направился к выходу. Пока я осматривал улицу, где меня бросили, как использованную резинку, я пытался осмыслить всё происходящее и пришёл к неутешительным выводам. Самым лучшим, что со мной могло случиться, было то, что я был в полной отключке и понятия не имел, что эти суки со мной вытворяли. Интересно, мой член стоял? Можно ли кончить, если ты без сознания? Я бы посмеялся, если бы мне не было так страшно. Я смог издать только хриплый, каркающий звук. Видно ртом и горлом мне тоже изрядно пришлось потрудиться.
Я узнал окраину, где находился. Здесь неподалёку, в десяти минутах ходьбы, была благотворительная клиника для неимущих. Мы с мамой часто привозили сюда ненужные вещи и обувь в моём далёком и нереальном детстве, когда у меня ещё была семья.
Десять минут в моём нынешнем состоянии растянулись до сорока, но до здания клиники я всё же дополз. Когда уже в приёмном покое я попал в руки врача, то смог наконец расслабиться и вырубился.