POV Брайан
Не знаю, по каким соображениям я продолжал набирать номер сотового Джастина снова и снова. Мы не обязаны друг перед другом отчитываться, потому что у нас нет никаких ёбаных отношений, и он не моя чёртова жена. Но обычно он снимал трубку после первого же сигнала, а тут полный игнор. Это пиздец как бесило.
После стопицотпятнадцатого вызова мне соизволили ответить.
— Где, блять, тебя носит?
Но в ответ чужой женский голос объяснил, что это не Джастин, а медсестра какой-то чёртовой клиники. И хозяин этого телефона сейчас находится у них в очень тяжёлом состоянии. Когда я узнал подробности, волосы зашевелились на моей голове от ужаса. Мелкий пиздёныш опять влип, и снова по крупному. Да что ж не так с его грёбаной кармой? Ему только будет девятнадцать, а он уже пережил столько, сколько другому не осилить за целую жизнь! Боже! За что ты так с ним?
Я быстро оделся и, прихватив с собой документ об ответственности за принятие решений о его здоровье, который сохранился со времени операции, поехал в больницу.
Врач Джастина описал мне ситуацию со всеми деталями, мать его. Слушая, я старался фиксировать в мозгу только сухие факты, не отклоняясь на обдумывание, не анализируя, не чувствуя. Иначе вязкая, мерзотная тьма, караулившая меня где-то на грани реальности, смогла бы вползти в мою уже раскалывающуюся голову и поглотить сознание, а оно мне пока ещё было необходимо.
По всей видимости, это была групповуха. Серьёзных ран было немного. Пару швов на прямой кишке при местном наркозе — это всё что потребовалось. Его не били. Синяки на теле были по видимому следами щипков и засосов, у Джастина слишком нежная кожа. Любое неосторожное движение оставляет на ней след. Небольшая травма гортани должна пройти без последствий, хотя и принесёт некоторый дискомфорт. И конечно же ему понадобится профессиональная психологическая помощь, как и всем жертвам изнасилований.
Но наибольшую опасность всё же составляло не это. Обследования показали, что это был незащищённый секс. Блять! Блять! Блять! Следы спермы, обнаруженные в его заднице, конечно, взяты на анализ, и надо подождать результатов. Но даже отрицательные, они не дадут никаких гарантий. Только по проведении тестов через полгода будет окончательно ясно, что его пронесло. Или не пронесло. Трижды блять!
Я сидел возле его постели, ждал, когда он придёт в себя, и мне было страшно встретиться с ним взглядом. Что я в нём увижу? Как он переживёт всё это дерьмо? Одно я знал точно и бесповоротно: я не мог его потерять! Любой — больной, здоровый, морально опустошённый или закатывающий истерики, изнасилованный и психологически сломленный — мне было похуй. Лишь бы живой. Это я понял, когда добирался до клиники. Так отчётливо, что как будто пелена упала с глаз. Я не мог его потерять! Он мне нужен! Он мой и только мой!
Когда через какое-то время Джастин застонал и заворочался в постели, я взял его за бледные пальцы и сжал их своей ладонью. Он открыл глаза, стеклянным взглядом посмотрел мне в лицо и отвернулся.
События разворачивались по самому наихудшему сценарию — он не хотел меня видеть.
====== Часть 28 ======
POV Брайан
Через пару дней Джастина отпустили из клиники. Он, категорически отказавшись от помощи психотерапевта, официально подписал об этом все документы. Заявление в полицию подавать не стал, а копам сказал, что ничего не помнит и, возможно, развлекался по собственной воле, поскольку был пьян и побоев у него нет. По его потухшему взгляду было видно, что он просто не хочет иметь с полицией ничего общего.
— Я не стану проходить через этот ужас снова. Однажды я уже был потерпевшим на суде. Мне до сих пор кажется, что тогда судили мою голубую задницу, а не Хоббса с его битой. Всё это бессмысленно. Никто их и искать не будет.
— Джастин…
— Послушай, Брай, тебе не стоит тратить время. У меня всё в порядке. Я даже сам не уверен, что не делал это добровольно, понимаешь? Не уверен! Я не помню нихуя! Пожалуйста, если тебе не сложно, отвези меня на мою квартиру.
— Ты хочешь быть один? После больницы?
— Да! Я хочу побыть один. И оставь уже меня, блять, в покое. Хватит со мной нянчиться. Езжай на работу, сходи в «Вуди», оторвись в «Вавилоне». Майкл, вон, тебе обзвонился. Составь уже ему компанию, он так по тебе сохнет.
Мы приехали к его дому и оба курили возле входных дверей. С каждым словом голос Джастина становился всё более холодным и жёстким. Мне казалось, он специально накручивал себя всё сильнее, чтобы от меня отделаться, потому что считал себя виноватым. Я не мог найти слова, чтобы переубедить его. Чёрт! Я протянул руку, чтобы обнять его, но он вывернулся, скинул мою ладонь с плеча, выбросил сигарету и зашёл в подъезд, захлопнув передо мной дверь.
Мне оставалось только уехать.
Наши отношения с Тейлором прекратились совсем. Он не отвечал на звонки, игнорировал меня при встрече, а недавно в «Вуди» я даже видел его с черноглазым мальчишкой, скрипачом, кажется, который помог ему организовать выставку в ПИФА. Это уже было чересчур. Я, в конце концов, Брайан Кинни, а не зелёный юнец. И если этот засранец прекрасно себя чувствует и, похоже, спокойно пережил всю эту херню, которая с ним случилась, то и я не собираюсь за ним бегать. Я вообще не собираюсь ни за кем бегать. И не бегал никогда. Отношения — хуйня. В очередной раз в этом убедился. Обойдусь и без него.
Блять! Только почему ж так дерьмово внутри?
Однажды перед работой я застал Джастина в закусочной Дебби, когда зашёл позавтракать. Он сидел один за столиком в углу и что-то жевал, уставившись в тарелку. Я не стал подходить к ребятам, руками зовущим меня к себе, а подсел к Тейлору.
— Привет.
— Привет, — поднял он глаза от своей еды. Вид у него был не очень. Он или совсем не спал, или недавно ревел, потому что глаза у него были красные. У меня мелькнула мысль, что он здесь, чтобы увидеть меня. Это слишком самонадеянно, конечно, но больше ему нечего тут делать. Не ехал же он через полгорода, чтобы поесть здешних блинчиков.
— Как твои дела?
— Отлично, спасибо. Готовлюсь к новой выставке, которую организовала мой агент, Тельма. Очень пробивная тётка. Мне с ней повезло.
— Рад за тебя, — мы немного помолчали, каждый занятый своим: он — блинчиками, я — кофе.
— Ну, а как с личным? — какой чёрт дёрнул меня задать этот вопрос?
— Что? — вскинулся он в ту же секунду. — С личным? Ты думаешь, что после того, как мне толпой отполировали задницу, у меня есть желание заниматься личным?
Он весь пошёл красными пятнами и почти шипел мне в лицо:
— Да я о личном ещё несколько месяцев как минимум не имею права даже думать, не то что делать. Я во сне вижу, как люди без лиц трахают меня во все щели, а в других снах я подыхаю от спида в хосписе для неимущих, потому что, блять, ничего и никого в своей короткой, жалкой, ёбаной жизни не нажил.
У меня холодеют конечности от того, какую безысходность я слышу в его голосе. Беру его за руку.
— Джастин, ты ведь знаешь, что я хотел бы быть рядом, да? — я не могу, не умею, не в силах сказать больше. Я так хочу, чтобы он меня понял. — И мне всё равно, сколько членов побывало в твоей заднице.
— Да, — произнёс он скривившись и отвернулся к окну, — Они тоже так считали. Шлюхе Брайана Кинни всё равно. Одним членом больше, одним меньше…
— Что ты, блять, такое несёшь? Какой ещё шлюхе?
— Брайан, успокойся. Не цепляйся к словам. Все знают, что у тебя не бывает бойфрендов. Только одноразовые шлюхи. Это твой, блядь, манифест. Ну, и кто я, по твоему? Та же шлюха, но многоразовая, — он невесело хохотнул.
Я медленно поднял его лицо за подбородок вверх, чтобы он посмотрел мне в глаза и чётко и внятно произнёс:
— Я никогда не считал тебя своей шлюхой.
— А кто я, Брайан? Кто, ответь? Да ты меня и просто своим никогда не считал…
— Джастин… — слова как всегда застряли в моей чёртовой глотке, не желая выходить, — Ты… ты дорог мне…
Джастин помолчал и выдал:
— Да, ты прав. Именно дорог… Я слишком дорого тебе обхожусь. Прости, Брайан, мне пора, — и кинув на стол несколько купюр, отправился на выход. Блять! Блять! Блять! Это не может так закончится! Это не справедливо ни по отношению к нему, ни по отношению ко мне! Что же мне делать? Что мне, блять, теперь делать?