89. Явленная тайна*
______________
* Палимпсестовый текст завершился. Далее - продолжение, существующее как бы вне текста, сочинённое, казалось, независимо от свитка.
Вспомнился давний сон, при Хадидже, долго не мог уснуть, а утром рассказал ей: С тобой во сне мы были дома у пророка Исы! На Храмовой горе Иса, последний из предшествующих пророков, стоял позади, а здесь при ярком свете... - Иса, увиденный во сне, был другой!
(80) В свитке - пробел. В одной из рукописей Ибн Гасана были обнаружены на тюркском листки с неприметным заголовком: Сон с И., прочитывалось лишь в лупу, что якобы описан сон Мухаммеда, но можно предположить по отдельным фразам, что приснилось... самому Ибн Гасану (такое в мире сочинителей случается)!
Увиденный ближе к рассвету после спора, когда люди Писания обвиняли Мухаммеда в незнании истории, сон отчётливо запомнился. Летний день. Сидим в большом, просторном доме за дастарханом*. Рядом слева И., крупное лицо, седые редкие волосы на голове, поначалу удивило, что он такой старый и очень высокий. Справа сидел Х.
______________
* Слово более туркестанское, нежели кавказское, скатерть, чужеродное для уха арабского, лишний раз свидетельствует о тюркском происхождении Ибн Гасана, что оспаривается арабами и персами, желающими, очевидно, сделать достоянием его труды (вряд ли возжелают после издания!), хотя и сам он не был лишён тщеславия, желал прославиться по крайней мере в трёх мирах: арабском, тюркском, персидском.
(81) Как можно представить рост сидящего человека? Имеется в виду Хамза? Или кто другой? В тюркских языках родов нет, можно было бы перевести и как сидела. Может, это была Хадиджа? - Упрёк неведомого читателя (не Джб ли?).
"Я хотел бы сказать..." - смотрю, пятна багровые от вина на полотняном белом дастархане. И. делает знак, чтоб принесли поесть: гости хотят говорить, а еду убрали. "Ничего, не беспокойтесь", - мол, ещё успею высказаться. И. поднимается (когда сидел, казался высоким, а тут - невелик ростом), идём за ним, на веранде большой круглый хлеб, свежий, источает дразнящий запах, ну да, думаю, столько народу сюда приходит, всех надо накормить. Множество закутков, везде люди, по ступенькам спускаемся, Х. успевает шепнуть, что И. приходил к ним однажды, и, видя моё удивление, замечает: "Ты что, забыл? Он к нашему отцу в гости приходил, с ним ещё А.Л. дерзко и грубо спорил, с его избранничеством не соглашался".
(82) Но отцы у Мухаммеда и Хамзы разные. А.Л. - Абу-Лахаб? Любил спорить!
С ужасом думаю: вдруг спросит И., чем занимаюсь? Сказать, пророк?! избран Богом? И кому! Нет, не спросил. Проходим по зелёному лугу, пахнет скошенной травой, смотрю - нет И., лишь я и моя мать, сидим под акацией, рассказываю о чуде - встрече с самим И. "Какое счастье лицезреть избранника Неба! - говорю... но уже не мать рядом, а Х. [Хадиджа?]: - Будто беседовал с Самим Богом!"
Разгадка сна?
(83) Запись обрывается, но есть ещё фраза, прочитывается лишь: "не вспомню".
- Он тебя признал, если во сне привиделся! - сказала тогда Хадиджа ему. И словно начертала: Явленная тайна! Спустя время заметила: - Но не всякий Иса - пророк. Может быть, то был двойник? Похожий, но не Иса? Тут Мухаммед вспомнил детское: Абдул-Мутталиб говорил, что у пророка Исы, об этом старец в Эль-Кудсе ему поведал, какое-то было свечение над левым ухом. "Почему над левым?" - спросил Мухаммед. Промолчал дед, как и тот старец, кому он задал такой же вопрос. Было ли во сне свечение - не запомнил. Лишь помнит, что Иса был светловолос и голубоглаз. Не похож на нынешнего, истинного, черноглазый и тёмен ликом, смотрит на Мухаммеда пристально: - Не зван мной, и молитву мою нарушил! - Укор?!
- Даже здесь, в кругах небесных, мнителен ты, Мухаммед, и в ясном взгляде, полном доброты, узрел, заботами земными полон, не то, что в вечном бытии Исы!
- Признаюсь, мне не избыть страстей земных.
- Переступи чрез них!
- Бог возжелал, чтоб я... - была смиренность в голосе Мухаммеда.
- Вознесены сюда по воле Бога! Отца Небесного то выбор.
Ждут ученики: запомнить, что скажет им Мухаммед.
Каждый - носитель одной из ниспосланных сур, и кому какую
запомнить следующую. В голосе Исы... - Оглядел учеников,
самый младший, с памятью отменной - Шюкрулла: от него и
передастся потомкам рассказ Мухаммеда о пятом Небе, где
встретился с Исой. Задумался: какое слово точное найти? Исы
был голос тих, в глазах тревога. Не пояснил: тревога отчего?
- О тяжкой миссии твоей наслышан я на Небе, - сказал Мухаммеду. Всерьёз? Может, ироничен? - Неистребима мнительность земная!
- Твоя была трудней.
- Иные времена, иное племя - мы и вы.
- Ты к избранному Богом народу шёл!
- Что с того, что избранный? Замкнулся он, Богом избранный.
- Но сказано: растворится твой народ в племенах земных.
- Наглухо закрылся, уйдя в себя!
- И всё ж из первых на земле народов, в единого уверовавший Бога!
Мой род и наше племя Его не знали, у каждого свой идол: обрубок камня, истукан, хранитель очага, кумир, спаситель!
- Увы, к призыву моему сородичи остались глухи: через народ мой возжелал всех приобщить к Отцу Небесному, исполнив Его волю. Но ворошить былое не станем: что говорить о том, что было?
- Твой крест...
- Но каждому нести свой крест! Тебе мой крест не угрожает.
(84) В одной из записей Ибн Гасана дан диалог на фоне нарисованного креста:
- Но отчего твой крест, который носишь на груди, усеян шипами?
- Для умерщвления плоти.
- Во имя собственного спасения?
- Но через боль!
- Не признак ли тщеславия забота о личном спасении? Что вернее: носить крест, пусть даже с шипами, или носить в себе суть креста?
- Отвечу притчей. Спросили у несущего свечу: "Откуда свет?" Тот вместо ответа задул свечу и спросил: "Скажи мне, куда девался свет, и я отвечу, откуда он появился". Так что не задавайся праздными вопросами!
Ученики притихли, ждут, что скажет им ещё Мухаммед.
"Ну да, - Иса мне молвил, - сородичей собрать ты вздумал,
явив им Книгу Книг, но отвратились. Увы, таков удел и мой,
когда я начинал. И патриархов". Но все, с кем до Исы
встречался, ждали моего явления.
Казалось, разговор с Исой - главное, из-за чего сюда явился. Может, и на свет родился, чтоб встречи этой удостоиться? Адам? Нух? С ними было проще, а Ибрагим не далёкий предок, а чуть ли не дед! Муса... - здесь, мнилось, он главный, единственный, кому удалось Бога лицезреть. Но и он понятен людской натурой, а Иса...Но сказано: Бог не родил и не рождён отчего сомнение в кругах неба не отпускает?
90. И эхом: Не успеешь!
А прежде не забыть спросить: почему ад помещён в пределах Его пространства? Иса ответил тотчас:
- Взял на себя я все грехи людские, чтобы впредь...
- А разве, - не дал Исе досказать, - грех искореним?
- Увы!
- Но если грех - земные его думы - неустраним, как избыться адским мукам?!
- В бесстрашии уметь взирать на грех. Быть открытым Богу. Терпением спасается душа.
- Сколь долог путь к спасению?
- Неизмеряем путь, открытый к Богу.
- А грешники в аду?
- За них молиться.
- Но как?
- Любовью. А чтоб любить - дано сердце, уста - чтоб молвить, руки врачевать, во всём есть воля Божья.
И неотвязна мысль: Он знает всё, Иса. И всех. Но если на лице моём прочёл мои думы... - ни словом не обмолвился о том, что сына Божиего не признал! Но разве это было выговорено в уме? Лишь откровение: Бог не рождён и не родил. В том, что услышал, как мне усомниться?!
- Я за тебя, - сказал ему Иса, - молился!
- За меня?!
- Твой путь тебе ещё пройти придётся! - И улыбнулся с горечью.
Бледное лицо, суров и озабочен с виду. Вдруг засиял: - Пришелец ты, явился и уйдёшь, чтоб жизнь пройти земную, а мы здесь навсегда.
- В том сожаление или отрада?
- Свершить задуманное, от будущих себя сберечь ошибок.
- Ведом Богом я!
- Но выбор - за тобой, чтоб каждый раз не начинать сначала.