- Ну вот, ты сам себе ответил! Он не пошлёт на схватку с Антихристом ни Адама, ни Нуха, ни праотца Ибрагима, ни Мусу, ни меня. Да разве сравнится с явлением Антихриста просьба ожидающих участи своей меж раем и адом? Знай: не будет ничего более значительного во времени между сотворением Адама и наступлением часа Судного, когда дети сделаются седыми, чем появление Антихриста.
- Но если так, кто ж справится с Антихристом? Может... - Абу-Бакра вдруг осенило: - Неужто пророк Иса?
- Да, Бог именно пророка Ису пошлёт, чтоб победил!
- Так христиане правы?!
- Воистину Иса ибн Марйам волею Бога возложит руки на крылья двух ангелов, опустится на землю у белого минарета в восточной части Дамаска в одежде, окрашенной в шафранный цвет. И каждый неверный, ощутив его дыхание, которое распространится на сколько хватит глаз, тотчас умрёт. Всего лишь взглядом Иса убьёт Антихриста. Но после семи дней земля снова расплодит лицемеров и неверных, бросаться будут при виде богатства друг на друга подобно диким зверям, возбуждаться при виде женщин подобно ослам. Будут праведные уходить один за другим, останутся подобные плевелам ячменным или отросточку от финика. Наихудших будет девятьсот девяносто девять из каждой тысячи. Живой, проходя мимо могилы, скажет: "О, если б оказаться мне в этой могиле!" Средь мусульман будут такие, кто, выдавая себя за правоверного, возжелает построить мечеть. Но не из-за почитания Бога, а ради собственной выгоды, из соперничества, кто кого затмит богатством, это - лицемерие и неверие. Не стой никогда в подобной мечети, ибо она - постройка на краю осыпающегося берега. И с ними сокрушится мечеть в огнь геенны. Лишь мечеть, возведённая из богопоклонения, на любви к Богу основанная, достойна, чтоб в ней стояли. - И выстроились те, кому открыты врата мечети:
кающиеся,
поклоняющиеся,
прославляющие,
странствующие,
кланяющиеся,
очищающиеся,
падающие ниц,
приказывающие добро,
удерживающие от зла,
охраняющие заповеданное - только это, ничего более: так обрадуй верующих!
(110) Так в тексте. - Ибн Гасан.
111. Рухнувшая мечеть*
______________
* Стёрто, но можно прочесть: (версия первая). Свиток, как выявилось по мере погружения в текст, первоначально состоял из трёх частей, точнее - трёх версий, и каждая составляла законченную историю.
(111) Судя по расположению текста с отступом, можно предположить, что это - земная часть Небесной книги и помещена после встречи с Мусой; по содержанию свиток связан с изгнанием Мухаммеда, но не в хиджранском смысле, а... из мечети!
- ...Я, я, Мухаммед, - шумел, - и есть телохранитель
Мухаммеда!
- Сам себя охраняешь?
- Вы что же, не узнаёте меня?!
- Много Мухаммедов стало с тех пор, как был объявлен Богом
пророк с редким именем, почитаемый нами.
- Но я... - и тут кто-то узнал его:
- Это ж младший сын Абу-Бакра, вырос как, не узнаешь!
- Да, я телохранитель пророка!
- Что с того? - бросил бедуин, пригнавший пару овец на
йатрибский базар, и они вздрагивали от резких голосов
кричавших. - Что сказать хочешь, смущая покупателей?.
- Чтоб знали! - Круглое большое лицо, волосы курчавые,
глаза из-под густых бровей точно совиные, круглые, всегда
удивление в них, будто диковинное видит.
- Откуда прибыл к нам и с какою целью?
- Из Хейме прибыл!
- Но где твой шатёр?
(112) В свитке обыгрывается слово "хейме", означающее "шатёр".
- Сгинуло поселение, а с ним и обитатели его!
- За что им такое наказание?
- Потому что изгнали пророка! Вошёл он в только что
сооружённую мечеть без меня, повелел оставить его одного,
дабы послушал, о чём говорят. Потом смотрю, когда солнце
чуть с зенита сошло, выходит Мухаммед, а следом: Вон
отсюда! - ему кричат. Лица на нём не было, бледный, руки
трясутся, подхватил его на руки и понёс. Вдруг стал тяжёлый.
"Уложи меня на землю", - говорит мне. Я постелил плащ, он
лёг, встал над ним, прикрывая телом солнечные лучи, чтобы
тень ему, будто я пальма
средь пустыни, создать, и вдруг он: "Не стой, - говорит
мне, - эй, Абу-Бакр, - не моё имя называет! - в подобной
мечети никогда!" Говорю: "Я не Абу-Бакр, я сын его!"
Не слышит. "С виду, - говорит мне, - мечеть, а нутро - дом
дьявола, сотворённого из дыма и огня!" И что же с той
мечетью? - спросите вы меня. Не успел Мухаммед произнести
проклятие, как над мечетью собрались тучи, молния сверкнула,
я пал, прикрыв телом Мухаммеда. Гроза прошла, смотрю
ровная пустыня, нет мечети, рухнула она!
(113) Свиток обрывается. Породил множество толкований. Был даже учёный [Ибн Гасан называл его мой тёзка, известен как Ибн Гасан-2], который нашёл продолжение*, но со ссылкой не на телохранителя, а на Шюкраллу:
______________
* Это был, как о том сказано выше, самостоятельный свиток с тем же названием - стёрто, но читается: Рухнувшая мечеть (версия вторая).
Пророк с отчаянием, растерянный, говорил Айше, когда та
спросила: "Отчего огорчён, о пророк, ведь вышел из дому в
добром расположении духа?"
А в добром потому, что Айша рассказала, как в сон её
явилась мама Мухаммеда. И он всю дорогу думал об удаче, что
выпала на долю с первой и последней женой, - Хадиджа и Айша
для него отчего-то, сам не объяснит, как первая и последняя
жёны. Мухаммед удивился совпадению снов: некогда
Амина-хатун приснилась и Хадидже. Но та знала его маму,
"помню, - говорила Хадиджа, - её густые чёрные волосы, а
тут вся голова белая-белая, поседела, но глаза молодые".
Айша - нет.
"Как же ты могла её видеть во сне? - спросил у Айши. - Она
умерла, ты ещё не родилась!"
"Она меня узнала: "Ты Айша, жена моего сына", - сказала. И я
сразу поняла, что она - твоя мама. Тут ты появляешься, идём
по Йатрибу, она говорит тебе: "Сын мой, у Айши нежные щёки,
а у тебя такая колючая, жёсткая борода, и ты больно
колешься, когда целуешь жену!" Хочу возразить, "Мне
приятно!" сказать, но не смею её прервать".
...Шёл к ученикам...Вдруг слышу Джебраила: Ученики твои
подождут, эй, Мухаммед! Встань и направь свои стопы в новую
мечеть, что в Хейме! Поспеши, и да услышишь, о чём говорят
там, ссылаясь на тебя! Как рьяны и неистовы проповедники в
невежестве своём, будто не боятся ада и не желают рая, как
искажают они смысл и дух слов, в тебя вложенных Аллахом!
"Но меня могут узнать!"
Скройся, чтоб не признали!
...Некий, выдававший себя за мусульманина, выступал с
проповедью, и... - ни слова я не понимал, какой-то чужой,
другой, неведомый мне был язык. Выступая, то переводил дух,
и тогда казалось, переживает сказанное. В очаровании
услышанным забылось предостережение Джебраила, такое было
впечатление от непонимания слышанного, что ах как жаль, не
знаю, о чём речь! Много полезного и умного слышится в
незнакомых словах. И так умело держит внимание собравшихся
в мечети, что, даже не зная, о чем проповедь, невольно
вовлекаешься, втягиваешься в ход его размышлений, и тебе
уже кажется, что понимаешь, всё тебе ясно. Изредка и, как