Женщины молчали, спускаясь в лифте на первый этаж, понимая, что все важное уже сказано. Они вышли из лифта, завернули за угол, демонстративно пройдя мимо офиса службы «жертва-свидетель» с большим панно фотографий под заголовком «МЫ ПОМНИМ С ЛЮБОВЬЮ» и направились в застекленный переход, соединявший Административное здание с помещением суда в следующем доме.
– Где вы припарковались? – спросила Джесс, собираясь проводить Конни на улицу через такую же строгую охрану, как в аэропорте.
– Я приехала на автобусе, – начала объяснять Конни, но тут же смолкла, поднеся руку ко рту. – О Господи!
– Что? Что такое? – Джесс последовала глазами за испуганным взглядом женщины.
На другом конце коридора, прислонившись к холодной стеклянной стене, стоял мужчина, его худощавая крепкая фигура выражала угрозу, грубоватые черты лица наполовину скрывала густая прядь длинных растрепанных светлых волос, достающих до воротника его коричневой кожаной куртки. Он медленно повернулся им навстречу, Джесс заметила, что его губы скривились в такую же вызывающую мурашки ухмылку, которую она видела утром перед работой.
– Я – Смерть, говорила ухмылка.
Джесс содрогнулась, но попыталась сделать вид, что ее обдал порыв холодного воздуха, ворвавшегося в прихожую через вращающиеся двери.
Она поняла: это Рик Фергюсон.
– Советую вам взять такси, – сказала Джесс, выводя Конни из дверей на проспект Калифорния. Одна из машин как раз высаживала пассажира. Сунув ей в руку десять долларов, она сказала: – Я займусь Риком Фергюсоном.
Конни ничего не ответила. Как будто она истощила всю свою энергию в кабинете Джесс и у нее больше не осталось сил для продолжения разговора. Крепко зажав в руке десятидолларовую бумажку, она позволила Джесс посадить себя в такси и даже не оглянулась, когда машина отъехала. Джесс постояла некоторое время на тротуаре, пытаясь успокоить сильное сердцебиение, затем вернулась в здание через вращающуюся дверь.
Он не сдвинулся с места.
Она направилась к нему вдоль длинного коридора, постукивая каблуками туфель по твердому гранитному полу, наблюдая, как с каждым шагом все отчетливее становились черты лица Рика Фергюсона. Исходившая от него общая расплывчатая угроза – белый мужчина, за двадцать, пять футов десять дюймов роста, 170 фунтов веса, блондин, карие глаза – становилась более конкретной, индивидуальной: слегка сутулые плечи, неухоженные волосы, собранные в виде конского хвоста, глаза, как у кобры, с припухшими веками, нос, который был несколько раз сломан и неправильно сросся, и не сходившая с лица наглая ухмылка.
– Предупреждаю, держитесь подальше от моей клиентки, – заявила Джесс, подойдя к нему и не давая возможности прервать себя. – Если вы еще раз окажетесь от нее на расстоянии пятидесяти ярдов, даже случайно, если попытаетесь заговорить с ней или вступить в контакт другим образом, если оставите еще какие-то мелкие и мерзкие пакости у ее дверей, то ваше освобождение на поруки будет аннулировано и ваша задница окажется за решеткой. Понятно ли это вам?
– Знаете ли, – произнес он, старательно подбирая слова, как будто разговор шел совершенно о другом, – не очень умно обсуждать мои отрицательные качества.
Джесс чуть не рассмеялась.
– И что же вы хотите этим сказать?
Рик Фергюсон перенес тяжесть своего туловища с одной ноги на другую, пожал плечами, придав себе скучающий вид. Он посмотрел вокруг, почесал кончик носа. – Просто люди, которые раздражают меня, обычно... пропадают.
Джесс невольно отступила на шаг. Холодная дрожь, как дрель, пробуравила ее грудь, достав до печенок. Ей пришлось перебороть неожиданный порыв все бросить. Когда она заговорила, то голос ее звучал глухо, без должного резонанса.
– Вы угрожаете мне?
Рик Фергюсон оттолкнулся от стены. Его ухмылка обозначилась яснее. Я – Смерть, говорила она. Я пришла за тобой.
И он ушел, не оглянувшись на нее.
Глава 2
– В Соединенных Штатах каждый день насилуется 1.871 женщина, – начала свое выступление Джесс, обратив взгляд на семерых мужчин и семерых женщин, которые сидели в двух рядах, отведенных для двенадцати присяжных заседателей и двух запасных заседателей в зале суда номер 706 Суда штата, расположенного на проспекте Калифорния, 2600. – Значит, каждую минуту насилуется 1,3 взрослой женщины, что составляет ужасающую цифру 683.000 изнасилований каждый год. – Она сделала небольшую паузу, чтобы смысл сказанного со всей ясностью дошел до сознания присутствующих. – На одних нападают на улицах, других насилуют в собственных домах. На некоторых накидываются пресловутые незнакомцы в темных переулках, но чаще это делают знакомые женщинам люди: разъяренные бывшие любовники, так называемые друзья, которым доверяли, случайные знакомые. Возможно, как в случае с Эрикой Барановски, – кивком головы она указала на пострадавшую, – которая познакомилась со своим насильником в баре. Женщины, как и мужчины, которые охотятся за ними, включают все разновидности, относятся ко всем религиозным конфессиям и культурным слоям общества, люди всех возрастов и цвета кожи. Единственное, что их объединяет, – это секс. Если подумать, то в этом заключается большая ирония, потому что изнасилование – это не секс. Изнасилование – это преступление, связанное с насилием. Тут речь идет не о страсти или даже похоти. Здесь дело в силе. Тут речь идет о господстве и унижении. О контроле. О причинении боли. Это акт насилия, проявление ненависти, ничего не имеющий общего с сексом. Секс тут используется в качестве предлога и орудия.
Джесс окинула взглядом огромное старое помещение суда, высокие потолки и большие окна по обеим сторонам зала, темные панели стен, фрамуги из черного мрамора. С правой стороны от судьи над дверью во внутреннее помещение висела надпись:
«НЕ ПОДЛЕЖИТ ОСПАРИВАНИЮ – ПОСЕТИТЕЛИ НЕ ДОПУСКАЮТСЯ В КОМНАТЫ СУДА И КАМЕРЫ ДЛЯ ЗАКЛЮЧЕННЫХ».
Слева от него висела другая надпись:
«ТИХО! НЕ КУРИТЬ, НЕ ЕСТЬ, НЕ ПРИВОДИТЬ ДЕТЕЙ, НЕ РАЗГОВАРИВАТЬ».
Сектор зала для посетителей состоял из восьми рядов исписанных цветными буквами и исцарапанных скамей, которые располагались на черно-белых плитах пола. Просто как в фильмах, подумала Джесс, довольная, что ее направили к судье Харрису в этот зал, где она проработала уже полтора года, а не в более новые судебные залы меньшего размера на нижних этажах.
– Защита хотела бы убедить вас в обратном, – продолжала Джесс, намеренно встретившись взглядом с каждым из присяжных заседателей, перед тем как сфокусировать внимание на подсудимом. Обвиняемый, Дуглас Филлипс, белый, рядовой человек, вполне респектабельно выглядевший в темно-синем костюме и пестром галстуке, слегка надул губы, перед тем как посмотреть на коричневый ковер, лежавший на полу. – Защита пытается убедить вас в том, что случившееся между Дугласом Филлипсом и Эрикой Барановски было сексуальным актом по согласию. Вам сказали, что вечером 13 мая 1992 года Дуглас Филлипс познакомился с Эрикой Барановски в баре для одиночек, который называется «Ред Рустер», и купил ей несколько бокалов вина. Защита пригласила ряд свидетелей, которые показали, что видели их вместе, что они пили и смеялись, и которые поклялись, что Эрика Барановски покинула бар вместе с Дугласом Филлипсом по своей доброй воле и по своему согласию. Это признала и сама Эрика Барановски, когда давала показания.