Я повернулась к Мэй, но прежде чем я успела что-то сказать, мои глаза ослепила фотовспышка.
- Максон! – позвала я, но он уже исчез в дверном проеме, и я последовала за ним в нашу маленькую столовую. Сзади меня хмыкнула Мэй. Она знала. Нужно будет потом с ней поговорить, а сейчас не мешало бы узнать, что задумал Максон.
Стоило мне войти в столовую, так же обильно украшенную цветами, я увидела всю свою семью и Максона с Элитой. Также приехали и Кенна с Джеймсом и малышкой Астрой.
- С Днем Рождения, - прокричали все вместе, а я совсем растерявшись, так и замерла в дверном проеме. Я совсем забыла об этом. Я так запуталась в Отборе, угрозах короля, болезнях, покушениях неизвестного, так растворилась в Максоне, что попросту забыла, что сегодня мой 18-тый День Рождения. Это просто вылетело из головы. Во время Отбора свой День Рождения праздновала только Крисс, и к тому же, мне всегда казалось, что к этому времени я уже буду дома и, скорее всего, буду готовится к свадьбе с Аспеном. Я смущенно опустила голову, окончательно растерявшись и не зная, что делать. В следующее мгновение меня уже обнимают родные руки папы. Его надежные объятия, в которых всегда, сколько бы мне не было лет, я могла найти спокойствие. Стоит маленькой девочке поранится или разбить коленки кровь, она бежит к маме, я же всегда бежала к папе. Только он мог успокоить меня. Папа для меня был чем-то стойким и надежным, тем, на кого я могла положится и кому доверится. Никто меня не понимает так, как он.
- С Днем Рождения, девочка моя. Мы с твоей мамой решили не ждать вечера, а подарить наш подарок сейчас. Я понимаю, во дворце тебе могут предоставить и получше инструмент, но мы с мамой хотели бы, что бы он был у тебя и чтобы ты знала, как мы тобой гордимся и как любим тебя, - папа из-за угла вытянул футляр для скрипки, и я затаила дыхание, осторожно взяв его из рук отца, и открыла его. На меня смотрела скрипка великолепной работы, сделанная рукой настоящего мастера. Я три года смотрела на эту скрипку в витрине музыкального магазина, я проходила, и затаив дыхание, любовалась ею, затем просто уходила. Я не могла о ней мечтать, она ведь стоит невероятно большие деньги, - Мы видели с мамой, как ты на нее смотрела, но не могли себе позволить, а когда тебя забрали во дворец, мы смогли тебе купить. Мы ее почти сразу и купили.
- Эта скрипка стоит как две выплаты за мое пребывание в Отборе. Это как минимум, - я удивленно посмотрела на отца, а он лишь тепло улыбнулся.
- Немного больше. Но нам не жалко. У тебя талант и ты достойна самого лучшего.
- В самом начале? Но я ведь могла вернутся домой в любую минуту и мы остались бы без денег, - я бросила поверх папиного плеча взгляд на маму, она утерла неожиданные слезы и тоже улыбнулась мне. Как же они меня любят. Если бы я уехала через две-три недели, наша семья осталась бы ни с чем. Родители потратили все на скрипку, которую я хотела, а ведь этих денег хватило бы на год жизни.
- Да. Если бы ты вернулась, мы бы нашли как прожить. Всю жизнь ведь как-то находили способы продержаться, - не знаю почему, но в этот раз я посмотрела не на папу, а на Максона. В глазах у меня стояли слезы, а он растеряно мне улыбнулся. Его явно сбило с толку то, что мои родители отдали можно так сказать, годовой бюджет семьи для подарка для меня. Для него эта сумма может быть слишком незначительной, но он должен понимать, что это означает для моей семьи. Несмотря на радость, я заметила скрытую грусть. Он не привык к такому проявлению привязанности в семье. Он близок с матерью, но все что он видел от отца – наставления и побои. Кто бы выдержал так? Я повернулась к папе и сквозь слезы смогла прошептать только «Ох, папа…».
Дальше со всех сторон посыпались поздравления. Мэй подарила мне картину, на которой были изображены я и Максон. Я помню эту фотосессию в начале отбора в кремовом платье с алой лентой и Максон в синем костюме. На фото мы сидим на диванчике и смотрим друг на друга, мои глаза блестят, и я завороженно смотрю на принца. Неужели я даже тогда начала что-то к нему чувствовать? Максон же напротив не сильно то и скрывал свое обожание, но тогда почему-то это было не так заметно. Пожалуй, эта картина будет висеть в нашей комнате. Совсем забыла, у нас с ним будут раздельные покои, но эту картину я совершенно точно повешу на видном месте.
- Прекрасная картина, - прошептал Максон над самим ухом, пока я любовалась подарком.
- Да. Она мне очень нравится. Я заберу ее с собой, - странно, что даже на виду у всех я почувствовала некоторую уединенность стоя вместе с Максоном за моей спиной.
- Пожалуй я бы сам на этом настоял, если бы ты не захотела ее брать.
- Почему? У тебя же есть фото с этой фотосессии.
- Потому, что фотографии выглядят блеклыми по сравнению с ней, а картина словно живая. Ты только посмотри на себя. Этот румянец не такой нежный на фото и фотографии не передают то, как улыбка затрагивает твои глаза и они от этого светятся еще ярче.
После Мэй настала очередь Кенны, которая расцеловала меня и отчитала за то, что я не звонила ей. Я не задумывалась над тем, как скучала по ней. После Кенны меня обнял ее муж, а за ним последовали и все стальные. Максон тоже приготовил мне подарок, но как он сказал, он ждет меня наверху, в моей комнате. За столом царила легкая непринуждённая обстановка. Я окунулась в атмосферу уюта и тепла и совсем забыла про камеры. В то время, как я пыталась что-то съесть, а это давалось мне с трудом, так разговор шел обо мне и мама с Мэй стали рассказывать забавные истории из моего детства, эстафету подхватила Кенна и даже отец время от времени вставлял свои комментарии. Я время от времени заливалась румянцем, что на меня не очень то похоже. В последнее время я не могу понять, что со мной происходит. Я не узнаю себя и не знаю, радует меня это или нет. Я начала замечать в себе изменения, стоило мне понять, что я люблю Максона, такого не было в отношениях с Аспеном. С ним я всегда оставалась той, кем я всегда была. С Максоном же мне хочется быть лучше, хочется доказать самой себе, что я достойна жизни рядом с ним. Я все чаще ищу в себе силы стать сильнее, стать принцессой.
- Но не смотря на все протесты и гневные заявления, Америка ни разу не пропустила ни одного праздника. Она хоть и упряма, но очень ответственная. Не сомневайтесь, Ваше Величество, она Вас не подведет, - Максон положил под столом свою руку мне на колено и легонечко сжал. Мне повезло, что в этот момент у меня не было ничего во рту, боюсь, в таком случае я могла подавиться едой. Я бросила взгляд на Максона, но он не подав и виду, продолжал слушать мою маму.
- Почему Америка протестовала против выступлений? Этим она ведь зарабатывала на жизнь, - с невинным выражением лица спросила Крисс. Она действительно не понимает или притворяется? Хотя, она ж ведь Третья. Откуда ей знать проблемы и переживания Пятых? Она привыкла не знать нужды.
- Дело в том, что не все представители высших каст относятся к нам хорошо. Да впрочем, очень мало таких людей. Большинство нас просто не замечает. Но это не главное. Америку всегда оскорбляло обращение, словно мы слуги, не люди, а мусор под ногами, - я немножко закусила губу. Теперь понятно, в кого я такая не сдержанная в словах. Рука Максона оставила в покое мое колено и нашла мою ладонь. Я вмиг забыла о неосторожности мамы, потому что мне пришлось думать о том, как не замурлыкать как мартовская кошка. Максон взял мою руку и нежно стал поглаживать внутреннюю часть ладони большим пальцем. Этот жест показался таким интимным, приятным и невероятно захватывающим, что я забыла, как дышать, а разговор тем временем продолжался за столом. Я не поняла, что сказала Кенна, но это немного разрядило обстановку. Я стала слишком чувствительной на присутствие Максона, на его близость. Сейчас он ничего особого не делает, а мне кажется, что больше никого в мире нет. Я потеряла нить разговора и попыталась понять, как же на меня все же действуют заигрывания Максона. Я никогда не смогла бы представить, что простое поглаживание ладони может быть таким чувствительным. Поздравляю, Америка Сингер, ты или окончательно потеряла голову из-за этого парня или просто сошла с ума.