- Даже если бы я захотела, не отпустил?
- Даже тогда, - отвечает Максон, и я уже тянусь за поцелуем, но тут же вспоминаю зачем в общем-то и затеяла этот разговор. Это право Максона - узнать о сестре. Он заслуживает узнать о ее существовании.
- Максон, - говорю я, когда его губы касаются моего виска, и я понимаю, что скоро мои мысли отключатся. Я слегка отстраняюсь и смотрю на него серьезно, он тут же принимает такой же вид, - Максон, там еще был один документ, не письмо Кэтрин Иллеа, а документ, список внебрачных детей и их матерей, детей от всех королей, которые убиты. Дети, которых убили только потому, что их отцы королевской крови.
- Заканчивая моим дедушкой? – спрашивает Максон, и я в тайне понимаю его страх. Ему страшно, что это может оказаться его отец и между ними встанет еще один щебень отчужденности. Я почти ненавижу себя, когда все же поправляю его.
- Нет. Список заканчивается на твоем отце, - Максон смотрит мне в глаза, словно выискивая признаки того, что я лгу и это неправда. Взгляд его быстро меняется и становится потерянным. Мне больно видеть его боль.
- Сколько их было? Сколько было моих братьев или сестер? – надломленным голосом спрашивает Максон. Моя собственная боль от пребывания в доме Крисс тут же забывается. Каково это понять, что для твоего отца нет ничего святого? Совсем ничего.
- Пятеро, - осторожно отвечаю я, словно от моих слов он может взорваться. Максон подскакивает, а я не успев сориентироваться, падаю на кровать, едва не ударившись головой об изголовье кровати, но макушкой все же задеваю деревянное изголовье. Максон ударяет кулаком по стене и замирает на мгновение. Я понимаю, ему сейчас тяжело, как же все это переварить. Я поднимаюсь на ноги и хочу подойти к нему, но ноги не держат меня, и я покачнувшись, оседаю на кровать. Максон замечает и тут же оказывается возле меня. Он так крепко обнимает меня, что мне кажется, я чувствую каждую косточку в своем теле. Только мое напоминание о нашем ребенке заставляет его ослабить лишь немного хватку. Мы так стоим долгое время, пока Максон не начинает говорить. К нам никто не заходит и не беспокоит, это только к лучшему, не представляю, что было бы с Максоном, зайди кто-то сейчас.
- Все эти годы, пока мама верила ему и боготворила его, он изменял ей. Изменял женщине, которая отдавала ему всю себя. Он предавал женщину, которая любила его и всю жизнь корит себя за то, что смогла родить ему только одного сына. Я видел эту печаль в ее глазах и ничего не мог поделать с ней. А он все это время изменял ей, предавал день за днем ее любовь и веру в него. Мама всегда видела в нем лучшее. Видела то, чего нет. И возможно никогда и не было, - Максон все это выдыхает мне в волосы, и я чувствую, словно на себе всю его боль и опустошенность. Я хочу утешить его, но как? Как я могу забрать у него эту боль?
- Максон, мне так жаль. Может, мне не стоило говорить это сегодня, - я уже начинаю сама себя корить за эту правду, но Максон меня быстро прерывает.
- Америка, тут твоей вины нет, и ты все равно сказала бы мне, так ведь? – спрашивает Максон, ни на миллиметр не отстраняясь от меня.
- А разве я могла по-другому? Максон, это тайна связанна не со мной, а с тобой, и я в любом случае рассказала бы тебе, только вот вопрос в том, что ты будешь делать с этой правдой?
- Я не знаю. Я подумаю над этим. Я все еще не могу в это поверить. Оказывается, той сказки в которую я верил всю жизнь и вовсе не существовало. Не было никакой волшебной любви моих родителей. Была слепая безграничная любовь мамы и обман со стороны отца, - Максон все еще шокирован, и когда самолет слегка покачивает, он не понимает, что происходит, когда самолет повторно вскидывает, а я слишком слаба, чтобы удержать в стоящем положении нас, поэтому мы падаем на кровать. Максон едва не придавливает меня, но все хорошо обходится. У меня пересыхает в горле, и я хочу подняться за водой, но от резкого движения голова кружится, и я оседаю на кровать.
- Ты как? – обеспокоенно спрашивает Максон.
- Со мной все хорошо, просто мне не мешает немного отдохнуть и набраться сил. Это лишь слабость.
- Ты всю эту неделю нормально питалась? – с подозрением смотрит на меня Максон. Врать я никогда не умела, все о моей лжи узнавали сразу же. Вот и сейчас, пока я решала, что сказать Максону, он все прочитал на моем лице.
- Америка, ты себя голодом морила? Максон испытывающе смотрит на меня, и я говорю единственное, что приходит мне в голову:
- У меня не было аппетита.
- Значит мне не показалось, что ты похудела. Америка, ты ведь не одна теперь. Ты должна заботится о ребенке.
- Да я думать не могла ни о чем, кроме вас с Крисс, - выпаливаю я и тут же хочу прикусить себе язык. Ему только чувства вины сейчас не хватало. Хорошо хоть отвлекла его от мыслей об отце и его предательстве.
- Прости, я поступил как полнейший идиот.
- Постараюсь простить. Максон, у меня для тебя еще одна новость. Один из детей не погиб. У одной из женщин из списка есть дочь такого же возраста, как указанная в списке якобы убитая девочка.
- У меня есть сестра, - ошеломленно говорит Максон, и я по его глазам вижу и обиду на отца, и боль за маму и горечь, а еще надежду. Он всегда мечтал расти в большой семье, мечтал иметь братьев и сестер, но рос один, а теперь он узнает, что у него есть сестра, - Сколько ей лет?
- Шестнадцать. Максон, это может быть просто совпадением, но мистер Прескотт уверен, что это королевская дочь. Она очень похожа на тебя по его словам, только глаза у нее яркие, зеленые.
- Похожа на меня, - приглушенно повторяет Максон, словно боясь в это поверить окончательно, - А она знает? Знает кто ее отец?
- Как мне кажется, нет. Мистер Прескотт заверил меня, что ни девочка, ни ее мать не знают, что их обнаружили.
- Подожди, всю твою неделю мы были вместе, значит мистер Прескотт приходил к тебе, пока мы были у Крисс?
- Да, это он настоял на том, чтобы я спустилась вниз поговорить с тобой.
- И ты его быстро послушалась? – недоверчиво спрашивает Максон.
- Послушалась, потому что довод был достаточно веским. Он напомнил, что изводя себя волнениями, я могу убить ребенка. Я не хочу потерять ребенка.
- Ты не потеряешь его. Я не позволю кому-то вас обидеть.
- Нам бы только чтобы ты был рядом. Малышу нужен папа.
- И он у него будет, милая. Я постараюсь стать малышу самым лучшим отцом. Я не хочу быть таким, как мой отец и постараюсь никогда не стать, - Максон обнимает меня, и так мы проводим некоторое время.
Спустя где-то с час самолет останавливается на дозаправку, а мне в это время становится плохо и меня выворачивает наизнанку. Мне становится дурно, и Максон настаивает на том, чтобы мы немного побыли на свежем воздухе. Никто и слова против не скажет. Кто же станет перечить принцу? Вот именно, никто. Когда-то Максон сказал, что его положение помимо бесчисленных обязанностей имеет и свои плюсы. Вот сейчас эти плюсы как нельзя кстати. Никто не спросил, почему мы остановились и зачем, лишь один Аспен косо поглядывал на нас. Чтобы гвардейцы не подумали что-то не то, я, когда мы проходили мимо, завела разговор якобы о моем отравлении. Максон без вопросов подыграл мне, но потом долго объяснял, что мне незачем было это делать.
Когда мы собирались уже лететь дальше, обнаружилась поломка и ушло немного больше двух часов, чтобы исправить. Это время мы потратили на неспешные прогулки недалеко от самолета. Получилось так, что сели мы как раз на окраине маленького городишка, где чудом оказался маленький аэропорт. Крисс я всю поездку не видела, она притаилась где-то в глубине самолета, и ее вполне можно понять, мне бы самой было не менее трудно и больно, чем ей сейчас.
Таким образом мы прибыли в Анджелес с опозданием на 3 часа.
Когда вы вышли из самолета уже в Анджелесе, нас окружила толпа зевак и тех, кто прознал, что мы прилетаем сегодня, немного раньше, чем должны были, но гвардейцы не дают и близко к нам подойти. Идея Максона состояла в том, чтобы скрыть мое лицо ото всех до того, как мы зайдем во дворец. Поверх белоснежной шубы и капюшона, полностью скрывшего мои волосы и немного лицо, мы накинули белоснежную ручной работы вязанную шаль. Мы очень быстро скрываемся в автомобиле, не позволив никому догадаться, кто же невеста принца. От частного аэропорта королевской семьи до дворца совсем недолго, но слух о том, что в столицу вернулся принц вместе со своей избранницей разошелся по городу быстро и поэтому до него, дворца, мы доезжаем за вдвое большее время, чем должны. Хорошо хоть стекла тонированы и Максон ни на мгновение не отпускает мою руку. Мы почти дома. Это и волнительно и радостно, и тревожно за нашего ребенка. Пора вернуться в суровую реальность, где наши планы могут быть разрушены в мгновение ока.