Не дожидаясь, когда створки лифта закроются, он развернулся, и, заложив руку в карман легких брюк, уверенной походкой повелителя земель отправился обратно к себе в кабинет. До последней миллисекунды я наслаждалась видом его сильной, огромной, как скала спины и округлой, упругой, рабочей задницей.
Даже спустя семнадцать этажей, что я ехала в одиночестве в этом офисном лифте, меня не оставляло это сексуальное видение: мистер Дарк и его совершенная задница.
Но только я вышла из лифта, как оказалось, что задница дожидалась меня, момента, когда я окажусь в сети: мне позвонила наша ректор и уведомила меня о том, что я нахожусь на грани отчисления: кредит, что я брала на обучение, не доходил до университета.
В мыле, с бешенными глазами на мокром месте, я начала вызванивать банк, снова университет, снова банк, но чудовищная, страшная ошибка оказалась правдой: я должна была предоставить немыслимые деньги в течение недели.
Не теряя времени, я собрала нужные документы и направилась в банк, который находился поблизости, попутно пытаясь придумать что-то, что еще может меня спасти.
И с этой минуты как будто мир повернулся ко мне тем местом, о котором раньше я могла только догадываться: звонки кредиторов, письменные уведомления банков об отказе, приказ о выселении из общежития и самое страшное – повестка в суд по поводу недостачи в баре, где я работала еще вчера.
Добравшись до хостела, я думала только об одном: где достать мыло и веревку, как на мой телефон после СМС о блокировке единственной карты пришло это:
«Милая, дорогая Клэр. Я очень жду тебя. Год – это такой уж и большой срок. Тебе понравится, мы проведем это время вместе».
Всю ночь меня мучили кошмары, в которых мистер Дарк, отходя от лифта, вдруг поворачивался и взмахивал разветвленным хвостом, как хлыстом. И проснувшись утром, не найдя в своем бумажнике даже бакса на кофе, я поняла, что соглашусь с его предложением. В конце концов, год – это не так уж и много.
17. Клэр
Резко включается свет, и я морщусь, чуть не падаю с кровати, пытаясь вытащить руку из пальто, чтобы прикрыть глаза.
- Милая, ты забыла, что я обещал прийти к тебе ночью? – говорит грозно Стефан, и я вижу его огромную фигуру у окна. Он облачен в одни только пляжные брюки. Волосы мокрые, по ним стекает вода, дорожками сбегая по массивной груди, прессу, опадая на пол. Хвост дракона – татуировка на шее – кажется отсюда живой: Стефан злится, все в нем бурлит, и жилы, вены, мышцы, все ходит ходуном.
Ничего не отвечаю, облизываю сухие губы и пытаюсь прийти в себя, привыкая после темноты к свету.
- Ты должна быть наказана за побег, - говорит он вдруг и берет со стола отложенный, видимо, ранее, предмет.
Встаю неловко заваливаясь – мышцы после сна свело, пальто слишком длинное, его полы путаются в ногах. Снимаю его, оказавшись в одном легком платье. Оно все промокло от пота, и сейчас неприятно льнет к телу.
Он смотрит на меня в упор, чего-то ожидая, я же стою смирно, не делая попытки приблизиться. В его огромных глазах бурлит грозовой океан: молнии так и сверкают, нарастает цунами, того и гляди снесет.
И вдруг Стефан вытягивает руку, и от его пальцев до пола струится черной змейкой поводок. Судорожно хватаюсь за шею.
- Нет, милая, ты не должна бояться, - говорит он, а в его глазах все также блестит что-то ужасно страшное, неведомое, как отблески далеких звезд. – Ты должна мне доверять.
Он молча пробегает пальцами по моему плечу, и цепляет поводок к ошейнику.
- Платье слишком мокрое, - вдруг замечает он. – Сними его.
Я жмурюсь.
- Сними! – кричит Стефан, и я вздрагиваю и тут же снимаю тряпку, бросаю к нашим босым ногам. От его присутствия мне жарко, мужчина словно огромный радиатор, где мощность выставлена на самый максимум. Кажется, даже воздух трещит от напряжения.
Стефан берет за другой конец веревки, отводит меня к стеклянной двери, немного приоткрывает ее и в комнату врывается аромат моря. Дразнящий, пахнущий йодом и озоном. Мужчина указывает мне на стул прямо у дверцы.
- Сиди здесь. И не двигайся. Чтобы не случилось, с места ты не сдвинешься, поняла?
Вместо ответа сажусь на стул, закидываю ногу на ногу и смотрю в сторону, только бы не касаться взглядом его обнаженных плеч, татуировки, пресса, мягких мокрых волос, подбородка, на котором уже проступает легкая щетина.
Он не пристегивает, не привязывает поводок. Эта веревка – только лишь символ. Символ того, как должна себя вести девушка в его доме. вернее, как должна вести себя я.