По красивой красно-золотистой обёртке заплескала вода, брызгая по сторонам и на моё платье, в том числе.
Пришлось отойти от испуга.
Что, зверь? Войны захотел?
Я швырнула его «падаряк» в ванну. Вода с пеной брызнула ему в лицо. Плевать на его грозный взгляд. Овец пугай своей мордой. Зверь.
Я намылила лицо, слушая, как шелестит обёртка, и гаркает Даяр в трубку.
Смыла всю краску с лица. В отражение заметила, что животное обёртку кидает прямо в унитаз. Распаковывает картонную упаковку, отправляя туда же.
Мужик стал выставлять на бортики старой ванны невероятно красивые тюбики и флаконы. Они были нежно-розового цвета, как занавески в моей комнате. Имели золотые колпачки и витиеватые надписи.
Пусть себе оставит.
Ёршиком для чистки унитаза, я собрала всю обёртку и упаковку, нанизывая их на щётку. И, вытащив всё из унитаза, вместе с ёршиком кинула Даяру в ванну.
Чтобы не натыкаться на злобный взгляд, гордо закрыла занавеску, что отделила ванну от унитаза. И присела на стульчак.
Дожила. В собственной квартире даже попи́сать спокойно не дают.
Животное пыталось отодвинуть в сторону занавеску, но я упорно удерживала её. Она куплена ещё моей бабушкой, много лет назад. Дождалась целлофановая старушка, порвал зверь с востока, случайно затесавшийся в моё жилище.
Успела трусики и колготки натянуть, прежде чем Даяр несчастную занавеску сорвал с петель и швырнул в меня, вместе с ёршиком.
Я резко пригнулась. Кинутые в меня: ёршик, полотенце, остатки мокрой обёртки и несколько чудных тюбиков, пролетали мимо в открытую дверь и падали на ковровую дорожку.
Пока он не успел вылезти из ванной, я побежала переодеваться. Я уже поняла, что запираться от него бесполезно. Не снимая платья, влезла в узкие голубые джинсы. Только после этого отправила платье в шкаф, не на вешалку (времени не было, оно уже рычало у дверей), так кинула. Натянула на себя широкую кофточку нежно-сиреневого цвета. Стала убирать волосы.
Кинула взгляд на ревущего Даяра. Он не обтёрся, завязал полотенце на бёдрах. Не отличался густой растительностью, как восточные мужчины. Так, средней волосатости. А вот фигура, закачаешься. Нужно его обязательно нарисовать или изваять. Просто образцово-показательный самец.
Злой на морду, правда.
– Убирайтесь из моей квартиры, Даяр Иванович, – прошипела я. – В договор совместное проживание не входило. Это моя жилплощадь. Я вызову полицию.
– Я зяплячу.
– Заплачешь или заплатишь? В любом случае… Нет!!! Уходи!
– Деньга, – он пощёлкал пальцами правой руки. – Сколько деньга нужен?
– Мне не нужны деньги! – возмутилась я, ставя руки в бока. – Я хочу спокойно пи́сать по утрам!!!
– Много денег, жэна. Ты купить себе приличный трусы.
Мне до слёз обидно стало, что его колышут мои трусы. Они нормальные, подглядывать меньше надо!
– Раз так много денег, снимите себе квартиру.
– Я тэбя хочу! – он расправил руки в стороны, готовый принять меня в свои объятия.
– Вы меня слышите? Вы меня понимаете? – я просто не знала, как достучаться до этого дуба. – Вещи забирайте и уходите!
– А кто тэбя кормить будэт?! Кто одэвать, обувать будэт?! – он выставил вперёд указательный палец, поучая меня.
– Сама, – я спокойно смотрела в его красивейшие, глубочайшие чёрно-коричневые глаза. И поняла, что я их где-то видела. Очень давно… – С вами можно договориться? Я хочу жить одна. Я вас не хочу!
– Да ти не пробовал, – расплылся в улыбке Даяр и стянул с себя полотенце.
Леся, держи себя в руках. Это просто натурщик. Очень живописные у него части тела. Внимательно посмотри и пойми, на сколько, он пропорциональный.
Такое разочарование появилось на лице моего фиктивного мужа, когда я с невозмутимым лицом стала его мерить пальцами, прищурив один глаз.
– Хюдо, тьфу, жовник, – он прикрылся полотенцем обратно. Поднял глаза на мой декоративный натюрморт. Из его поганого рта вырвалась матерщина, которая характеризовала мою работу, как нечто ужасное. При этом маты он произносил на чистом русском языке.
Я пальцами запечатала его в рамочку. Решено. Напишу портрет.
– Баран необразованный, это искусство!
Я не обиделась. С быдло встречалась часто.
– Как назваль мэна? – угрожающе спросил он, и уставился, как баран на новые ворота, накреняя чёрную голову вниз.
– Бяря-я-яшек, – проблеяла я. – Тупоголёвый баряшек. Свали из моей квартиры!
– Ну, всё, Леська, ты доигралась.
Даже голос изменился. Я опешила, во все глаза уставилась на него.