Мы медленно подходим к остановке. Джон стоит передо мной с закрытыми глазами.
– Все в порядке, – говорю и забираю у него пакет. Автобус замер перед пешеходным переходом, готовый вот-вот подъехать. – Увидимся в понедельник.
– Подожди. Я хочу кое-что тебе показать. Здесь недалеко. Тебе понравится, обещаю.
Дома кошка Манька, тетя Поля и несмолкающий телевизор. И мне очень хочется там оказаться, тем более что перед уходом я пообещала, что вымою полы и протру пыль. А потом залечь бы в кровать с книжкой и теплой кошкой под боком. Хотя сейчас всего двенадцать и уборка может подождать. Тетя Поля не станет укорять меня, даже если я вообще ничего не сделаю, – постесняется, молча сделает сама. Не думаю, что Джон сумеет меня удивить – наверняка приведет в какой-нибудь сквер, или в кафе с невкусным кофе и пьяными посетителями, или на местную смотровую площадку с видом на вагоностроительный завод. Но расстаться сейчас означало бы запомнить его таким – растерянным, с покрасневшим носом и дрожащими губами. И я решаюсь.
– Хорошо. – Так никого и не дождавшись, двери автобуса закрываются. – Может, хотя бы намекнешь, куда мы пойдем?
Джон улыбается и снова обнимает меня за плечи, хотя в этом нет необходимости.
– Здесь недалеко, – повторяет он. – Тебе понравится.
Владения короля Джона
Красный Коммунар – грязный город. Мусорные свалки за каждым поворотом. Заваленные хламом дворы, тропинки, протоптанные между пакетами из «Магнита», полными отходов. Жалкий ручеек на дне оврага, журчащий под автомобильными покрышками и пустыми бутылками, и мостик, перекинутый через него, чтобы прохожим было удобнее швырять вниз все, что есть лишнего у них в руках, карманах, сумках, гаражах и квартирах. Некогда крепкий, сейчас он выглядит как щербатая пасть, в которой не хватает зубов. Мы перепрыгиваем с дощечки на дощечку, рискуя провалиться ботинками в дыры между ними, и если для Джона это привычный маршрут, то мне приходится проявлять чудеса ловкости. На наших глазах то же самое проделывают женщина с ребенком в одной руке и коляской в другой, старуха с тележкой и пьяный мужик. За мостом наши пути расходятся: местные огибают вкопанное посреди дороги бетонное кольцо и исчезают среди одинаковых трехэтажных бараков, а мы с Джоном сворачиваем вправо, где по обе стороны от разбитой асфальтовой дорожки горбятся ржавые гаражи.
То, что нам нужно, скрывается за последним и выглядит как товарный вагон. Раньше это и был товарный вагон, но теперь он лишился колес и передней части – стал похожим на вагоноребенка, зато обзавелся гаражными воротами. Именно эти ворота Джон отпирает одним из своих ключей.
– Входи, не бойся, – командует он и исчезает за облезлой створкой. Пока я гадаю, чего ожидать, внутри загорается лампа, звякают бутылки. Я осмеливаюсь заглянуть. Как только делаю шаг внутрь, Джон оказывается рядом. Слышится скрежет – он запирает ворота изнутри. – Просто защелка, – поясняет он в ответ на мой испуганный взгляд и проделывает все это снова: закрыто-открыто. – Ты в любой момент можешь выйти, но, пока мы здесь, сюда никто не войдет. Так, на всякий случай.
Свободного места внутри достаточно. Напротив двери стоит диван с настолько засаленной обивкой, что ее изначальный цвет даже не угадывается. Над спинкой к стене прибиты раскрашенный фанерный щит с гербом – это поезд, нарисованный примитивно, почти по-детски, – и два деревянных меча. На других стенах плакаты, но, чтобы разглядеть их лучше, мне не хватает света. Под самой крышей в стене пропилено круглое отверстие, в котором вяло вращается механический вентилятор, правда, с количеством выкуриваемого здесь табака он не справляется. Просто мальчишечье убежище мечты, когда бы не этот душок расставания с детством.
Джон протягивает мне пластиковый стаканчик и с загадочным видом откидывается на спинку дивана.
– Садись, – говорит он и отодвигается. – В ногах правды нет.
Но нет ее и в том, чтобы цитировать пословицы, однако я все же устраиваюсь рядом и делаю маленький глоток – так и есть, вино не состояло с виноградом даже в дальнем родстве.
Я смотрю на Джона – он потирает скулу и явно ждет вопросов.
– Что это за место?
Он закуривает, закидывает ногу на ногу, сквозь дым рассматривает потолок, подыскивая ответ.
– Владения короля Джона.
Я хмыкаю в стакан. А он отхлебывает прямо из горлышка и вдруг наклоняется ко мне так близко, что я вижу его ярко-красные от вина губы. Шепчет:
– Майя, ты веришь в магию?