Чем топит себя еще больше. От фей и эльфов нет отбою. Верить в магию после того, как избитый Илья вылизывал мои ботинки на заброшенной стройке? Верить в нее, сидя на этом диване? Верить в Красном Коммунаре?
– А ты?
Отстраняется, ерзает. Пытается выдернуть из обивки невидимую ниточку.
– Скажем так: кое-что умею.
Я молчу, чтобы с ходу не выдать своих соображений о том, что его умения настолько же подлинны, как те мечи и щит на стене, и обширны, как владения короля Джона. Пусть попробует прочесть мои мысли.
– Поклянись, что никому не расскажешь, – не сдается он, еще не догадываясь, что нарвался на скептика.
– Клянусь, – запросто обещаю я.
– Мы… – начинает Джон. Делает еще один глоток и договаривает: – Мы умеем изменять будущее.
– Ага, – говорю. – Значит, судьба страны в надежных руках.
Наконец до него доходит.
– Ерничаешь. А зря. Как тебе кажется, почему Преля еще не вылетел из колледжа? Думаешь, он хоть раз лекции записывал?
То, что записывает в своей тетрадке Илья, я прекрасно помню – и пожимаю плечами.
– И родителей, которые купили бы ему зачет, у него тоже нет, – напирает Джон. – Оба алкашня. Но Преля очень сильный. Если чего-то захочет – всегда добивается.
– Не боишься, что он отомстит тебе за сегодня? – невольно включаюсь я, хотя вся эта болтовня нисколько меня не убеждает.
– Пф-ф.
Он давит окурок в жестяной банке и сразу прикуривает вторую. Я пропитываюсь дымом, кажется, навсегда.
– Преля – трус. До усрачки боится меня потерять. Ты, наверное, заметила, что он придурок. И ничего, ходит живой и почти здоровый, хотя то и дело косячит, как с твоим ограблением. Пытается стать своим, но у него ничего не получится, потому что он придурок, и все это знают.
– Тогда зачем ты с ним дружишь?
– Дружу? – выдыхает он вместе с дымом. – Мы не друзья.
– Но… – Разумеется, не друзья. Друзей не заставляют целовать чужую обувь. И все-таки я не совсем понимаю.
– Он меня забавляет. Вот только за него я не вступился бы так, как за тебя. – Джон протягивает руку и словно поправляет за моим ухом несуществующую прядь. Я отвожу взгляд, как поступают люди, тесно прижатые друг к другу в вагоне метро или в лифте, но он берет меня за подбородок и легонько разворачивает к себе. В глаза не смотрит – смотрит на губы.
– Давай не будем.
Он морщится дважды: сначала от моего отказа, затем – от стука в дверь. Колотят так, что стены дребезжат.
– Джон! Я знаю, что ты там! Открой!
– Скоро передумаешь, – обещает он, прежде чем встать.
– Давай, измени мое будущее, – шепчу я ему вслед, и во владениях короля Джона появляется еще одна подданная – Вика. Распущенные волосы, за которыми она скрывала свой поцелуй с Джоном, сейчас красиво лежат на белоснежной куртке. При виде меня Вика истерично всхлипывает и, пока я перебираю в уме слова, способные сделать ситуацию не столь отчаянно сериальной, убегает – мелкие камушки, которыми усыпана дорога между гаражами, хрустят все тише.
– Отстой, – резюмирует Джон и собирается снова закрыть дверь, но я протискиваюсь мимо него на улицу и уже оттуда – по пустырю одиноко бродит мужчина с собачьим поводком в руке, но без собаки, – скороговоркой объясняю про домашнюю уборку и вообще, спасибо за откровенность, давай, до понедельника.
Вика стоит на дырявом мостике, облокотившись о перила. В отличие от худенькой Стаси, даже при всей ее любви к стразам, Вика заметна издалека – рослая, в сапогах-ботфортах, с распущенными волосами длиной до талии. Духи у нее приторные, не из новинок – похожи на «Нину» от Nina Ricci, первые из серии «яблочных» флакончиков. Вика меня не видит, и мне, пожалуй, удалось бы прокрасться мимо, если бы не ее вздрагивающие плечи. Но нет, они действительно вздрагивают.
– Мы просто разговаривали. – Я обращаюсь то ли к ее плечам, то ли к самой себе. – Про магию. Смешно.
– Он тебе рассказал? – спрашивает Вика не оборачиваясь. – С ума сошел. Можешь не верить, но это правда. Мы делаем так, что наши желания исполняются. Почти любые, кроме…
– Да не нравится он мне, – убеждаю я теперь уже свои ботинки. – И никто в этом городе. Я вообще не собираюсь здесь задерживаться.
Она оттопыривает большие пальцы и вытирает потекшую тушь, только после этого я вижу ее круглое лицо и замазанную тональным кремом сыпь на щеках.
– Мечтаешь вернуться в Москву?
– Не мечтаю. – Глаза начинает щипать. Я всматриваюсь в ветви деревьев, нависшие над мостом. Никогда не видела столько птичьих гнезд. Пытаюсь их пересчитать, но сразу сбиваюсь. – Точно вернусь. Вопрос времени.