Савва написал: «Выходи, я здесь».
Тут же срываюсь с места, хватаю конверт с деньгами, запихиваю его во внутренний карман куртки и снова смотрю в окно: пикап Саввы спускается вниз по улице и останавливается неподалеку. Его замечают. От черной троицы отделяется один ходок, похожий на циркуль, и шагает к машине. Что-то обсуждают через стекло. Савва открывает дверь и выходит, второй ненадолго его загораживает, снова говорят. Чтобы лучше видеть, я прижимаюсь к стеклу ладонями и носом. Расходятся. Савва садится обратно в машину, те трое воссоединяются – и… бегут. Я ликую: они бегут! Сама выскакиваю из квартиры – их нет, – огибаю дом – нет! – и несусь через дорогу к одинокому пикапу на обочине, открываю дверь, запрыгиваю внутрь:
– Ты! Что ты ему сказал?
Савва улыбается мне с водительского кресла. Тихо плещется ретро, пахнет химозной ванилью. Савва прижимает ладонь к животу, свитер в этом месте темнеет.
– Я… – Слова застревают в горле. Не могу говорить. – Скорую. Сейчас.
Он мотает головой:
– Тут одна машина на район. Я не дотяну.
И снова улыбается, совсем потерянный и испуганный не меньше моего.
– Пересаживайся. – Я слышу себя так, будто собственный голос звучит из динамиков вместе с музыкой. – Назад – и ложись. Ты же можешь? Ты можешь.
И выхожу, чтобы подставить руки, обхватить, поддержать на два шага. А потом забираюсь на его все еще теплое место за рулем.
– Что ты творишь, – без вопросительной интонации произносит он из-за моей спины.
– У меня есть права. – Звук все еще идет не из меня. – С собой, в кошельке. Я год ездила по Москве на «Поло» с механикой. Давай не сомневайся.
Мы трогаемся рывком. Дальше – лучше: руки помнят. «Яндекс. Карты» сохранили мой запрос: на светофоре я меняю пеший маршрут на автомобильный, пятнадцать минут пути, ладони скользят по рулю, и я держу его крепче.
– У вас правда семеро детей в семье?
– Да, – отзывается он. – Родная сестра учится в Москве на дизайнера. Пятый курс. Я второй по старшинству. Остальные мелкие.
– Родные?
– Нет, приемные. Но мы дружим.
По указанию навигатора я сворачиваю на улицу 40 лет Победы, и спина покрывается мурашками: дорожные конусы. Обе полосы перекрыты. Два мужика в спецовках вяло курят на обочине. Заметив меня, они вскакивают и машут руками, но поздно: мне некуда деться. Один из конусов попадает под колесо и издает такой звук, будто я раздавила жирного клопа. Остальные разлетаются в стороны, как кегли. Мужики жмутся к забору, я успеваю разглядеть их обалдевшие лица, и снова – трубы, трубы, трубы, ангары, шиномонтажи.
Нужно дышать. Забыла.
– Они от тебя не отстанут, – слабо говорит Савва. Я выключаю магнитолу, чтобы хоть что-то расслышать. – Иди в полицию.
– Мне нельзя в полицию.
И хотя он ни о чем больше не спрашивает, я чувствую, что должна объяснить. Совсем чуть-чуть оправдаться за то, что даже не пытаюсь оказывать сопротивление.
– У меня есть подкаст. Послушай его, пожалуйста. Он называется «Не говори маме».
– Ок. Если кто-то спросит тебя, что случилось, отвечай: ничего не видела, нашла меня так.
Больше трепаться некогда: я торможу перед шлагбаумом, ору в окошко будки КПП про раненого в салоне, хирургия – шестой корпус, шлагбаум поднимается, мы плутаем объездами, я оставляю тебя в незапертой машине и бегу в приемный покой. Кричу, что ты умираешь, нужны носилки, трясу их всех до тех пор, пока они не начинают слышать меня – ты умираешь, нужны носилки к машине, наконец санитарка в белом халате охает: «Младший Терпигорев, что ли? Наш Барабашка!» – и зашевелились, забегали, впрочем, возможно, время растянулось только для меня, и все произошло быстрее. Когда тебя увозят, ты поднимаешь руку, и я тоже машу тебе в ответ. Остаюсь в холле ждать новостей, но их все нет, вокруг много стариков с осунувшимися лицами, и женщин, которые сидят, не сняв уличную одежду, и пакетов с передачками, и запаха фенола.
Мимо меня, цокая каблуками, пробегает девчонка с медовыми волосами, заплетенными в косу. Возвращается: «Ты его привезла? Никуда не уходи», – и я не ухожу. Думаю почему-то о сестре-дизайнере из Москвы – как она могла так быстро сюда добраться? Но потом мы выходим во двор, и она повторяет: «Это ты привезла моего сына? Что с ним случилось?» Как и просил Савва, говорю, что не знаю. Не верит, прикуривает вторую сигарету от догоревшей. Да, мы должны были встретиться, я просто села в машину, а он уже таким был. Я привезла его в больницу.