Вам уже наверное не терпится услышать тот самый шок контент? Ссылка на него ждет вас под постом. Да, это подкаст. Чтобы послушать нужна всего лишь регистрация в приложении. Сделайте это, и не пожалеете. Зацените количество тех кто уже послушал это творение под названием “Не говори маме”: только на iTunes — 3 000 человек! О чем это? Кто автор? Что происходит?
А речь все о том же еб@нутом убийце бомжей, но теперь с “уникальными материалами” в виде голосовых сообщений и записей из его дневника, на самом деле довольно неплохо сделано, захватывает. Но кто, кто этот хайповый автор “раздобывший то, чего не знало следствие”?
Не буду томить. Вы и сами наверное уже догадались, что Зарецкая и Жданова — одно лицо. Она сменила фамилию и выглядит теперь не совсем так, как на первом фото (я сделал для вас фотожабу чтобы вы точно узнали ее при встрече), но… Дерьмо в ее ж0пе не удержалось, и именно она — да, а кто же еще — записала для нас подробную биографию своего еб@нутого приятеля, это именно ее голос и ее манера разговора, как человек который провел с ней немало времени, я вам за это отвечаю.
Если у вас еще остались сомнения, что в нашем колледже учится отмороженная подруга убийцы, повторяю, УБИЙЦЫ ШЕСТЕРЫХ ЧЕЛОВЕК — вернитесь к началу моего поста, перечитайте его еще раз и внимательно рассмотрите фоточки. Лайк, шер, репост, плюсик в карму».
— Умница, — шепчу я, пролистывая вниз. Пост был выложен вчера около полуночи, Джон еще не видел моего выпуска о себе самом — я работала над ним до утра, — но ссылку прилежно выложил. Двадцать три репоста, сто сорок три лайка. Комментариев не читаю: навык отработан железно, я даже с подкастом неплохо держалась. Поясняю для Маши: — Он выложил ссылку на мой подкаст. Сам себе яму вырыл. — И устраиваюсь поудобнее. — Не думаю, что смогу сегодня учиться. Еще немного посплю, ладно?
— Про Вику ничего не написал. Как будто ее не было. — Маша встает и начинает одеваться. — Не хочу в колледж. К черту. Ненавижу их всех.
— Не ходи, — разрешаю я из полусна.
— Послушаю новый по пути домой. Предыдущие были… Не знаю, как сказать. Тебе совсем не страшно?
— Отчего?
— Быть тобой.
Я улыбаюсь ее словам. Маша садится на край кровати, и я кладу голову ей на колени. Она перебирает мои волосы — так осторожно, будто боится меня трогать. Быть мной, надо же.
— Я про тебя слышала, по телику говорили. И Савва тоже. Если это важно, то для нас ничего не изменилось. Вообще ничего.
Важно ли?
Как когда я вышла из стоматологического кабинета, измученная долгим удалением, и позвала маму, чтобы она поговорила с врачом. Не помню, почему я осталась в коридоре — она ли не взяла меня с собой или я сама захотела остаться. Там были другие родители и другие дети, только ожидавшие своей очереди, а я — все, герой, и могла теперь сколько угодно рассматривать за стеклом аквариума одинокую серую рыбу. Она вяло шевелила плавниками, зависнув посередине, и смотрела на меня в ответ.
Кто-то позвал меня: «Девочка! Девочка!» Аквариум с рыбой стоял в центре лестничного пролета. Наверху кабинеты, внизу — гардероб и тоже кабинеты. Там, на первом этаже, поставив ногу на ступеньку, он и стоял. Показался мне стареньким, я так и подумала: «Старикашка, старый кашка» — но в пять лет я не умела определять возраст, возможно, он вовсе не был стар. Кашка улыбался мне щербатым ртом, в котором не хватало переднего зуба, и манил к себе рукой: «Иди сюда! Пойдем чего покажу!» Никто из родителей, сидевших перед кабинетами, не повернул головы: сквозь прутья, огораживавшие площадку, виднелись их черные спины. Как будто мы с Кашкой здесь одни, а те, другие, нарисованы на холсте. «Девочка! Девочка!» — повторял он и скалился, потихоньку поднимаясь все выше, а потом мама схватила меня за руку.
Сейчас я чувствую себя примерно так же.
— Поеду. — Мне приходится сползти с Машиных колен. — Заскочу в колледж. Интересно посмотреть, как там обстановка. Напишу тебе.
Я провожаю Машу до двери и возвращаюсь в постель, где меня ждет смутное нескончаемое сновидение, и оно продолжится с того, на чем оборвалось: я иду к Вике, которая сидит в библиотеке, чтобы предупредить ее об опасности и сказать, что в случае чего я не смогу помочь.
«Индиан Тоник» наносит последний удар
— Видел пост.
— Хм, — говорю я, потому что сок из вскрытого апельсина попадает мне прямо в глаз.
— Ты его выбесила.
Раздобыть мякоть апельсина без ножа — не слишком простая задача. Я с ней справляюсь, но в руках у меня оказывается нечто скукоженное и жалкое. Савва, впрочем, не брезгует.